Елена Прибыльцова - Украденное счастье (СИ)

Де Брийон не обиделся на отчасти справедливый упрёк. Тут обойдутся пока и без него.

— Нет! – снова как вечером вырывалась от него Элиза. – Я не уйду! Я нужна ему! Джек! Не умирай!

Андре хватило терпения и решимости не обращать внимания на её протесты и сопротивление и снова тащить её верх по лестнице. Элиза взвизгнула, услышав щелчок замка, и принялась одержимо кричать, чтобы её выпустили. Обезумевшая от волнения и беспокойства, девушка долго колотила в дверь то крепко сжатыми кулачками, то каблучками своих туфель. Выбившись из сил, Элиза осела на пол и беспомощно разрыдалась, комкая пальцами испачканный в крови и грязи подол алого платья.

«Он не может умереть! Господи! Не допусти! Я должна ему сказать, что люблю его! Он должен это узнать!»

* * *

Острая жгучая боль вырвала Джека из беспамятства. Не было сил открыть глаза. Но Джек начал узнавать голоса тех, кто был рядом. Вот Симон добродушно ворчит и радуется, что рана сквозная и не надо доставать пулю. Серж посетовал, что он еле успокоил и завёл в стойло оставленного у крыльца Рейвена. Ришару казалась пустяковой рана, а Морис вслух размышлял о том, куда занесло Джека, и от кого тот схлопотал пулю.

— Не пойму я его, – ворчал Симон. – Сначала сам притащил девчонку сюда, а теперь сам сбегает от неё. Может, ты, Брийон, нам что объяснишь?

И Джек, вслушиваясь в голоса мужчин, которых был рад ощущать рядом с собой, принимая их заботу, понял, что не слышит ни единого вздоха той, чья любовь была ему дороже жизни. Джек разлепил пересохшие губы и, наконец, открыл глаза.

— Чёрт бы тебя побрал, де Брийон, но как же я рад тебя видеть, – прохрипел Джек, пытаясь приподняться и убедиться, что Элизы действительно нет рядом с ним.

Все тут же окружили очнувшегося атамана, наперебой расспрашивая о случившемся.

— Потом, – пообещал Джек. – Потом расскажу. А куда ты уже успел спрятать её от меня, де Брийон?

Андре и Морис переглянулись, спохватившись.

— Она так кричала, что Брийон закрыл её у тебя наверху, – пробормотал Морис. – Твоя пташка так волновалась за тебя.

— Это верно, – охотно подтвердили остальные.

А промолчавший Андре побледнел.

— Там слишком тихо, – вдруг понял он.

— Мы с тобой не договорили, де Брийон! Морис! Пойди ты наверх! Мне с господином Андре надо кое-что обсудить. Наедине.

— Только не перестреляйте друг друга.

Игнорируя растекающуюся, пульсирующую боль в руке под тугой повязкой, Джек облокотился о здоровую руку.

Всё поплыло перед глазами, но Джек упрямо остался сидеть, упираясь рукой в пол.

— Обещай мне, Андре! Нет, поклянись! – заговорил Джек тихо и уверенно.

— Джек, она любит тебя.

— Заткнись и послушай меня! Если со мной случится что-то посерьёзнее этой царапины, поклянись, что позаботишься об Элизе! Сделаешь так, как она попросит тебя, заберёшь все мои деньги и увезёшь её, куда она захочет. Поклянись мне, если она хоть немного небезразлична тебе! – потребовал Джек.

Андре помедлил, но ответил.

— Я клянусь. Она любит тебя.

Джек скривил губы в усмешке.

— Ты не сомневался бы так, если бы видел, как она рыдала, как мы не могли её успокоить и оттащить от тебя.

— Джек!

Женский то ли полувздох, то ли полувозглас заставил Андре умолкнуть. Цепляясь за перила, Элиза спускалась вниз.

— Твоя пташка чуть не выпорхнула в окно, Джек, – сообщил потрясённый Морис, следовавший за ней.

— Решили воспользоваться моментом, чтобы сбежать, мадмуазель? – с усмешкой поинтересовался Джек.

Элиза не расслышала его слов, и упрёк не задел её. Зато не смог промолчать Морис.

— Зря ты так. Это к тебе она собиралась сбежать через окно.

Морис чуть повёл головой. Ну и напугала же его госпожа графиня! Забравшись на окно, она протиснулась между прутьями решётки и наполовину высунулась из окна. Морису пришлось втаскивать рвавшуюся из его рук девушку обратно.

— Я нужна ему! Пусти! – злилась она, пока Морис не подтолкнул её к открытой двери.

Подумать страшно о том, что их красотка могла упасть и покалечиться. Никто и глазом не успел моргнуть, а Элиза, подбежав к Джеку, упала на колени рядом с ним.

Коснулась его лица ладонями.

— Ты жив! – словно не верила она.

— Боюсь разочаровать вас, моя дорогая, но пока это так.

Элиза бросилась ему на шею.

— Если только вы не собрались меня задушить, – морщась от боли, пытался он пошутить.

Элиза отпрянула, стала гладить ладонями его волосы, лицо, плечи. Джек смотрел в эти заплаканные глаза и не верил, что видит в них то, что так отчаянно желал.

Её глаза увлажнились новыми слезами, и в этом затуманившемся взоре было столько неподдельной нежности, тревоги.

Это ли не любовь? Джек изумлённо смотрел на девушку.

«Нет, она не могла бы желать моей смерти», – думал Джек.

— Ты ранен, – наконец произнесла Элиза. – Тебе очень больно?

— Это пустяки по сравнению с той болью, которую причиняете вы, мадмуазель, и разлука с вами, – признался Джек.

— Прости меня, – шепнула она, не сводя с него взгляда.

Смутившийся Андре пытался незаметно уйти, а Морис наоборот шаркнул ногой по скрипучей половице.

— Может, вам лучше поворковать наверху? – спросил Морис. – А то и утро уже. Эй, Брийон, поможем Джеку забраться обратно в гнёздышко?

Предложение было уместным, и Джек с благодарностью принял помощь друзей. Элиза села в изголовье, положила свою ладошку на обнажённую грудь Джека.

Скользнула кончиками пальцев по его тёплой коже. Джек сжал её руку.

— И что же значит ваша забота, мадмуазель? – мягко улыбался Джек. – Вы так пытались убедить меня, что я вам безразличен, а мне твердят о том, что вы волновались за меня. А мне казалось, что вам всё равно.

— Вам казалось. Мне не всё равно, – тихо призналась девушка, опустив взгляд.

Джек коснулся рукой её подбородка, приподнял её лицо, повернул к себе.

— Значит, вы лгали и притворялись, мадмуазель? – всё ещё мягко говорил Джек.

— Я пыталась, – взглянув ему в глаза, снова призналась она.

— И я поверил вам, – посетовал он.

— Так было нужно, – взволнованно сказала она.

— Сделайте милость объяснить мне почему?

Элиза скользнула взглядом по его лицу, окунулась в потемневший омут мужских глаз. Не нарушит ли она клятву, промолчав?

— Я люблю тебя, – прошептала она.

Джек не смог улыбнуться. И даже не из боязни, что Элиза сочтёт это насмешкой. Он понял её.

— Теперь можно и умереть, – серьёзно сказал он. – О большем я не мечтал, любовь моя!

— Не говори о смерти! Я думала, что сама умру, когда увидела тебя лежащего на земле.

— Я желал умереть на твоих руках, – доверительно говорил молодой мужчина, – но теперь лишён этого удовольствия, – уже пытался он снова шутить, – но был бы счастлив получить взамен хотя бы твой поцелуй, любовь моя, – просил он без улыбки на лице.