Карен Рэнни - Как избежать соблазна
– Это снова вы, мисс Камерон?
Мгновение Джиллиана колебалась – слова доктора Фентона отчетливо звучали у нее в голове. Будь она умнее, сразу покинула бы часовню. Вернулась бы в Роузмур, заперлась в своей комнате и молилась бы о том, чтобы Всевышний вмешался и избавил ее от этого влечения.
Но Джиллиана не сделала этого – она повернулась на звук его голоса.
– Да, ваше сиятельство. Простите мое вторжение.
– Есть ли в Роузмуре место, которое было бы запретным для вас? Не желаете ли осмотреть винный погреб? Или старую темницу? Считается, что в ней водятся привидения, и я не сомневаюсь, что вас она приведет в восторг.
Уязвленная, она парировала в тон ему:
– Если есть такие места, где мне не следует бывать, ваше сиятельство, пожалуйста, назовите их. Я не знала, что вторгаюсь в вашу лабораторию. Теперь, оказывается, и в часовню мне вход воспрещен? – Она оглядела просторное помещение. – Она предназначена лишь для графов? Разве Господь не един для всех? Или Роберсоны претендуют на особые отношения с Всевышним?
– Напротив, мисс Камерон, – последовал сухой ответ Гранта, – мы не питаем большой любви к Богу. Как и Бог, очевидно, не питает особой любви к нам.
Была в его тоне такая печаль, что Джиллиане пришло в голову, что он, возможно, здесь по той же причине, что и она, – в поисках какого-то утешения.
Она повернулась и, не говоря ни слова, направилась к двери.
– По ком вы скорбите?
Вопрос заставил ее замереть.
– Я уже спрашивал вас об этом, помните?
Не оборачиваясь, она ответила:
– Почему вы решили, что я по ком-то скорблю, ваше сиятельство?
– Во-первых, ваш ответ был очень уклончивым, – сказал он. – И еще я заметил печаль в ваших глазах, мисс Камерон.
– То же самое я могла бы отнести и к вам, – проговорила она.
– Значит, у нас с вами много общего, не так ли? Мы оба избегаем веселья, чтобы оплакивать тех, кого с нами нет.
Джиллиана сделала еще несколько шагов и остановилась.
– Я не знала, что вы ушли с бала.
– Я почувствовал себя странно одиноким среди всех этих людей. С вами когда-нибудь такое бывает, мисс Камерон?
– Да, – просто ответила она.
– Почему-то сегодня я скучаю по своим братьям больше, чем в тот день, когда они умерли. Это странно?
– Нет, – отозвалась она. – Чем больше вы сознаете, что человека, которого вы любите, уже никогда не вернуть, тем большую боль испытываете Смерть необратима, и понять это, кажется, труднее всего.
– Вы компаньонка моей невесты, мисс Камерон. Когда же вы успели стать такой мудрой?
– Если б я была мудрой, ваше сиятельство, то не находилась бы сейчас здесь, с вами.
Он удивил ее, рассмеявшись. Это был сухой, хриплый смех, который заставил ее задуматься, когда ему в последний раз было действительно весело.
– Значит, вы считаете общение со мной проявлением глупости? – спросил Грант.
Это был опасный вопрос. Разумеется, ей не следует быть здесь с ним, и, судя по его взгляду, ему это прекрасно известно. Легкая улыбка играла в уголках ею губ, и он быт соблазнителен, как сам грех.
– Вы избегали меня на балу, мисс Камерон. Почему?
– Я сочла это благоразумным.
– А вы всегда поступаете благоразумно? – спросил он.
Увы, она не всегда была образцом сдержанности, но последние два года усердно трудилась в этом направлении. И вот сейчас Грант, казалось, манил ее в запретные места своими вопросами и побуждал сказать то, что она на самом деле думает. В этот момент Джиллиана не чувствовала себя ни мудрой, ни благоразумной.
– Я пытаюсь, ваше сиятельство.
Он жестом указал ей на скамью. Видя, что она колеблется, Грант улыбнулся.
– Мы же в часовне, мисс Камерон. На виду у Господа. Тут вы без опасений можете ненадолго ослабить свою бдительность.
Джиллиана села, расправив юбки, сложив руки на коленях и приняв позу, которой она всегда так гордилась.
Грант подошел к ней и, сев на скамью предыдущего ряда, повернулся к Джиллиане и положил руку на резную спинку.
– Давайте сделаем вид, будто никогда прежде не встречались друг с другом, – предложил он.
– С какой целью, ваше сиятельство?
Он не ответил на ее вопрос.
– Я буду знакомым вашего отца, с которым он давно хотел вас познакомить.
– Вы все так же будете графом, ваше сиятельство?
– Пожалуй, я буду просто мистером, – ответил он. – Но мы знали друг друга раньше, детьми. Вы будете называть меня Грантом, а я вас Джиллианой.
– Ваше сиятельство, – начала было она, но он жестом остановил ее.
– Я Грант, – сказал он, – а вы Джиллиана. Где мы впервые встретились? На вечеринке у вашей бабушки, кажется?
– Нет, – поправила она, вступая в игру, – лучше у одной ее старинной приятельницы. У той самой, которая была увлечена вашим отцом, книготорговцем из Инвернесса.
Его улыбка стала шире.
– Книготорговец из Инвернесса?
– Вы не аристократ, – напомнила она. – Но я часто вспоминаю, что мальчишкой вы были несносным гордецом.
– Вы и вправду так считали?
– О да, – ответила она. – Но полагаю, это была лишь видимость, а не истинное отражение вашего характера. В конце концов, вы посещали школу с мальчиками, которым по праву рождения предназначено заседать в палате лордов.
– Интересно, отравлял ли я им жизнь в школе?
– А вам самому каково было находиться там?
– Не хуже, чем любому другому в подобном положении, – с готовностью ответил Грант. – Я научился защищаться и не возражал против того, чтобы жить вдали от Роузмура.
Он говорит правду, поняла Джиллиана, и ей захотелось рассказать что-то и о себе.
– А я была прилежной ученицей и обожала читать. Возможно, вы помните, как я, бывало, пряталась в углу отцовской библиотеки.
– Ведь он весьма начитанный, эрудированный человек, верно?
Она покачала головой.
– Подозреваю, что отец хотел, чтобы люди так о нем думали. Однако мне кажется, он покупал книги в большом количестве, скорее чтобы произвести впечатление на окружающих, чем для того, чтобы читать их. Но они годились мне, и я поклялась, что прочту их все до единой.
– И прочли?
– Признаюсь, меня ни в малейшей степени не интересовало садоводство или земледелие, и было несколько философов, которые вызывали у меня скуку смертную. Но я обожала романы. Романы я могла читать бесконечно. В сущности, меня часто обвиняли в желании тратить свою жизнь на чтение.
– Потому что ваша реальная жизнь была очень трудной?
Вопросы становились слишком личными, но Джиллиана тем не менее ответила:
– Мой отец женился вторично, когда мне было десять. Мама умерла при моем рождении. Мачеха была довольно милой и деликатной женщиной. Но вскоре у нее появился свой ребенок, и все внимание родители, естественно, направили на малыша.
