Герцель Давыдов - Мариадон и Македа
Военачальник понимал, что переубедить царя вряд ли удастся. Было понятно, что он встал на сторону первосвященника и их лесть ему была слаще наставлений отца. Видя все это, Мариадон высказал предостережение:
— Соломон, ты еще молод, но запомни одно — религия, как ненасытный дракон, будет пожирать все больше и больше людей во всем мире. Она в основном для непросвещенных людей, и поэтому священнослужители будут заинтересованы в том, чтобы их становилось все больше. Борьба со знанием и просвещением будет вестись все жестче, несмотря на то, что в религиозных книгах говорится о любви к ближнему. Без насилия и борьбы с инакомыслием, религия долго не просуществует, поскольку только непосвященный будет слепо верить во все, что ему скажут, и его без труда можно будет запугать адом за непослушание религиозным предписаниям. Если ты мне не веришь, то в скором времени сможете во всем убедиться.
Соломон задумался и через некоторое время сказал:
— Мариадон, ты же сам говорил, что в Книге Судеб, показанной тебе отцом, написано, что тайное учение люди постигнут только через три тысячи лет.
— Да, это так, но оно может покорить сердца людей в любое время в течение этого периода. Если ты с этим не согласен, то дай моим военачальникам вольную, и мы покинем Урушалем.
— Мариадон, я хочу, чтобы ты остался здесь со мной! И даже если ты будешь настаивать, я все равно не смогу отпустить тебя, пока ты не передашь мне тайное слово, управляющее Ашмедаем, как того хотел отец. Без него мое царство никогда не будет в безопасности.
— Этому не бывать. Отец передал его мне, и я передам только истинному, справедливому правителю мира, или оно уйдет со мной.
Соломон был явно недоволен ответом Мариадона. Пытаясь успокоить царя, военачальник продолжил:
— Тебе незачем беспокоиться о безопасности Урушалема, я оставляю здесь сильную, обученную армию. А если ты думаешь, что я попытаюсь занять твой трон, то, как ты успел убедиться, я верен слову, данному отцу и никогда не восстану против твоей власти. Ковчег мы вернули на место в храм, а без него этим словом в других землях я воспользоваться не смогу.
— Брат, тебе прекрасно известно, что ковчег без имени — это всего-навсего сундук, и если ты покинешь эти земли, то я больше никогда не смогу чувствовать себя в безопасности. Когда ты рядом, я спокоен, поскольку полностью доверяю тебе. Но, оставив меня без тайного имени, ты сделаешь мое царство легкой добычей для соседних правителей. Следуя твоим словам, священники тоже смогут свергнуть меня в любой момент, поскольку набирают все больше власти и популярности.
Мариадон молча слушал молодого государя, взволнованного усилением влияния религиозных деятелей и беспокоящегося о безопасности своей власти.
— Поэтому ты мне нужен здесь, как противовес религии. Ты тот, кому я доверяю больше всех, и на кого всегда могу положиться. Прошу тебя, подумай. Что тебя не устраивает в моем царстве? Ты делаешь практически все, что хочешь, ты не обязан посещать религиозные мероприятия, под твоим командованием целая армия. У тебя в самом сердце Урушалема есть ложа для работ ордена, обещаю что после праздников, я как и раньше, буду посещать ее вместе с вами.
— Мы не вели работы в нашей ложе около года, поскольку рядом ты приказал возвести храм. Там и раньше было многолюдно, но после постройки храма священники кружат там целыми днями и собрания проводить невозможно.
— Выбери любое другое место в столице, обещаю, оно будет твоим или проводите работы по субботам.
— Мы не желаем скрываться. Эта ложа в Урушалеме для нас всех имеет большое значение, поскольку именно в ней мы в твоем присутствии основали наш орден.
— Мариадон, я выставлю там круглосуточную охрану, чтобы вы и дальше беспрепятственно смогли совмещать службу с учением в своем кругу. И как только придет подходящее время, мы сразу же его распространим среди простого народа.
Слова и намерения Соломона были искренними, но Мариадон понимал, что под влиянием священнослужителей царь никогда не сможет их исполнить. Садок и раньше с настороженностью относился к военачальнику, но после того, как первосвященник узнал от трех офицеров о братстве, их противостояние возрастет. Поэтому Мариадон видел единственный выход из ситуации, — получить вольную для военачальников и покинуть эти земли.
— Соломон, ты же сам видишь, как наши взгляды на устройства царство расходятся с каждым днем. Уверяю тебя, что дальше они разойдутся еще больше, тем более что священники узнали о нашем ордене.
— Я заставлю замолчать Садока, Ванею и тех трех офицеров, даю тебе слово. И все, что я прошу от тебя, остаться военачальником моей армии. Сейчас мы сильны как никогда, у тебя на вооружении появились боевые колесницы из Египта, в скором времени к ним присоединятся более десяти тысяч всадников, и все они будут под твоим командованием. Подумай только — какая это сила!
Мариадон молча слушал царя, а тот с еще большим воодушевлением продолжал:
— Брат, мы не можем оставить дело отца незавершенным и должны продолжить расширять наши границы. Как только мы завоюем весь мир, то обязательно выполним все наставления отца.
— Если вы говорите о расширении границ и новых войнах, то отец не об этом мечтал. Он хотел, чтобы идеи о равенстве и братстве ты насаждал не силой, а мудростью, справедливостью и милосердием, личным примером. Только так это учение сможет проникнуть в сердца людей во всех уголках земли. И они примут его добровольно, а не под угрозой меча.
— Без расширения границ идеи отца — это пустой звук. Вспомни, сколько войн ему пришлось вести, мы должны продолжить его путь и присоединять новые земли. Только представь, с нашей армией и Ашмедаем мы завоюем весь мир, а слава о нас переживет века.
— Соломон, ты же знаешь мои принципы, я веду только оборонительные войны и всегда выступал против излишнего насилия. А если ты завел речь о сражениях отца, то в конце жизни он понял их бессмысленность и завещал тебе быть мудрым и мирным царем в границах этих земель. Он понял, что насилие, порождает только насилие, и только милосердием можно победить несправедливость. Разве не так? Разве не потому, что на твоих руках не было человеческой крови, он доверил тебе занять трон и начать новую страницу в его учении. Но в тебе вместо смирения все громче говорит гордыня. Завладев тайным словом, ты погубишь себя и учение отца. Поэтому наши пути расходятся, и я требую, чтобы ты дал вольную моим военачальникам, как и обещал, разве царю не следует держать данное слово?
— Брат, прошу тебя, не горячись! Давай все еще раз спокойно обсудим после праздников, ты же видишь, сколько важных событий происходит, сколько прибыло важных гостей.
