Шерон Пейдж - Вовлеченные в грех
Его рука проскользнула между их напряженными телами, действуя на ощупь, и большой палец прижался к влажному бутону ее плоти. Энн изумленно замерла и издала тихий стон.
— Да. — Каждый мощный удар своей плоти герцог сопровождал прерывистым дыханием. — Я хочу подвести тебя к самой вершине блаженства. Скажи мне, что для этого надо сделать, любовь моя. Я — в твоем распоряжении и жду команд.
— Я… я не знаю, — простонала Энн. — Это… Мне так хорошо. Ты так хорош. Ты подвел меня к пику страсти, когда я даже не думала, что могу…
Ее слова подействовали сильнее всяких ласк. Герцог стремительно вошел в нее, стараясь сделать именно так, как ей, очевидно, нравилось. Она уцепилась за его плечи, словно просила сделать то, о чем он говорил. Энн извивалась в поисках ритма, который ее устраивал. Скрип экипажа перекликался с ее стонами. Очаровательные женские вздохи «О-о-о!» звенели в ушах герцога, потом она резко дернулась и оглушительно вскрикнула.
Это завело герцога так, как будто в пушке зажгли фитиль. Он напрягся, поскольку они съезжали с горы и выгнулся ей навстречу, чтобы погрузить свою плоть как можно глубже. Он достиг вершины блаженства, и упругая сила покинула его мышцы, они стали мягкими, как расплавленный воск.
— О-о! — тяжело дыша, упала на него Энн.
Она казалась довольной, в самом деле довольной, и герцогу хотелось убедиться, что прелестные звуки, которые она издавала, были настоящими, не фальшивыми.
— Тебе было хорошо? — как неуверенный в себе парень, поинтересовался герцог.
— Да.
— Впервые?
— Не совсем так. Я… Мне очень жаль, но ты был прав. Раньше я не испытывала такого. Но на этот раз все случилось. А еще это случилось тогда в поле, когда я вела себя тихо, а ты рассердился. Тогда я в самый первый раз оказалась на вершине блаженства. А в том, что было раньше, твоей вины нет. Правда. Я думала, мне никогда не удастся испытать это.
— Ты не льстишь мне?
— Нет! Это — правда. Я никогда не думала, что в это мгновение все задрожит внутри. Или что мое сердце будет колотиться в груди с такой силой. Ты веришь мне?
Экипаж остановился, послышались знакомые голоса конюхов, которые что-то кричали кучеру. Девон остался сидеть на месте, обнимая Энн.
— Я верю тебе и рад, что доставил тебе удовольствие.
— Я… я тоже.
Да, черт возьми, он полностью привязан к ней.
Снаружи в экипаж проникала какофония звуков. Крики людей, громкий топот и грохот, похожий на громыхание быстрых колес по гравию. Девон дернулся с места, сдвинув на коленях Энн, повернулся к окошку, потом опомнился.
— Ангел мой, тебе придется посмотреть. Судя по звуку копыт и скрипу колес, могу догадаться, что это экипаж, который едет по дороге к моему дому. Тебе придется сказать мне, кто это.
Сердце Энн колотилось где-то в горле, когда она соскользнула с колен герцога и прижалась лицом к окошку. Они действительно находились на подъездной дорожке перед домом герцога. А по дорожке громыхал запряженный четверкой несущихся галопом лошадей серой масти изысканный белый экипаж. Он остановился рядом с ними. На дверце Энн разглядела отделанный золотом герб, слегка покрытый дорожной пылью.
Энн тяжело сглотнула. Экипаж принадлежал знатному вельможе, никак не сыщику с Боу-стрит.
Дверца распахнулась, и из нее вышла женщина. На ней была длинная мантилья синего цвета и шляпка с широкими полями, скрывавшая лицо. Дама медленно повернулась к их экипажу. Энн увидела красивое, но очень бледное лицо. Она отметила, что женщина нерешительно кусает губы.
— Кто это? — спросил герцог.
Энн вздрогнула. Испугавшись, она совершенно забыла, что герцог ничего не видит и надеется только на нее.
— Это дама с темными кудрявыми волосами и очень красивым лицом. Думаю, это ваша сестра.
Глава 12
Из окошка экипажа Энн наблюдала, как герцог спрыгнул с подножки, повернулся к своей сестре, и темноволосая красотка взвизгнула от восторга. Лицо герцога смягчилось, и он протянул руки в сторону этого счастливого возгласа. У Энн дрогнуло сердце. Она никогда не видела его таким удивленным или настолько глубоко тронутым. В это мгновение он казался еще красивее, чем прежде.
Полная катастрофа! Энн — падшая женщина и не должна находиться рядом с сестрой герцога. Энн охватило чувство стыда и смущения. Она отчаянно старалась расправить юбки и разгладить смятый лиф. Герцогу она сказала, что останется в экипаже. Ее появление окажется крайне неуместным, даже если она станет держаться в тени и не будет представлена сестре. Она посидит в экипаже, пока тот не объедет дом, тогда она проскользнет в заднюю дверь.
Она соберет свои вещи. И ей придется уйти.
— Девон, слава Богу! Слава Богу, ты жив и находишься дома в безопасности!
Женский возглас заставил Энн вновь повернуть голову к окошку. Сестра герцога со всех ног бросилась к нему, и Энн увидела колышущийся темно-синий шелк мантильи. Она оказалась ростом чуть ниже брата, поэтому уткнулась ему в грудь. Герцог обнял ее и крепко прижал к себе. Сестра в ответ тоже крепко его обняла, потом пискнула и отступила назад, положив себе на живот руку, затянутую в перчатку.
Энн почувствовала, как округляются у нее глаза. Рука женщины обхватила заметный живот, который до этого удачно скрывали объемные складки мантильи. Она была беременна.
Даже со своего места Энн видела, как блестели слезы на раскрасневшихся щеках женщины. Потом она подняла изящную руку в белой шелковой перчатке и шутливо ткнула брата в грудь.
— Почему ты не приезжал, глупый братец? А ты ничуть не изменился, — заметила она, — и такой же крепкий и бодрый, как и обещал нам твой таинственный друг.
Таинственный друг? У Энн сжался желудок. Неужели это ее письмо заставило сестру герцога приехать сюда? Нет, это невозможно. Она написала свое письмо, чтобы успокоить семью герцога.
— Таинственный друг? — медленно переспросил герцог. — О ком это ты говоришь?
— Об авторе письма, разумеется, — улыбнулась сестра и вытерла слезы. — Боже мой, ты даже не спросил, как у меня дела, Девон!
— Подожди… Эштон. Должно быть, это Эштон. — Герцог поцеловал верхушку шляпки сестры, украшенную розами, потом запрокинул голову, и на его лице отразилась боль и сожаление. — Ну конечно, я хочу знать, как у тебя дела. Но, по правде говоря… Я просто хотел тебя удивить. Мне хотелось точно угадать, какая из сестер передо мной. Я был уверен, что смогу сделать это по звуку твоего голоса и мне не понадобится зрение, чтобы узнать тебя. Но оказалось, что это не так.
— Какой ты глупый, надо было спросить! Ну конечно, перед тобой — Каролина. Мой огромный живот должен был подсказать. — Улыбаясь, сестра взяла руку герцога и положила ее себе на живот. У Энн навернулись слезы на глаза, когда она увидела, как меняется выражение лица герцога. Сначала на нем появилось изумление, потом явная гордость и восторг.
— Ты необъятная, Каро. Тебе нельзя было ехать сюда ко мне.
— Ой, я устала валяться в постели. Я уже достаточно времени провела на кушетке, ожидая ребенка, который, похоже, решил никогда не появляться на свет.
— Ты, наверное, устала. Тебе надо присесть.
— Я сидела несколько часов. Хотя экипаж трясло всю дорогу, и мне приходилось останавливаться на каждом постоялом дворе, чтобы воспользоваться туалетом. Ты не представляешь, что делает с тобой ребенок…
— Думаю, что мне вряд ли захочется узнать это, Каро.
— У тебя такой испуганный вид. Ты прошел войну, неужели тебя так испугала моя беременность?
— Я не испугался, — изумленно поднял брови герцог. — Давай ты присядешь куда-нибудь. Ты голодна?
Энн не смогла сдержать улыбки, когда услышала, как герцог засыпал сестру вопросами. Хочет ли она чаю? Или печенья? А может, фазана с картошкой и пирог? Он так тревожился за сестру, что Энн думала, у нее разорвется сердце, глядя на них двоих.
— Я никогда не видела, чтобы у тебя был такой… помятый вид, — нахмурилась Каролина, дотронувшись до сбившегося шейного платка Девона.
Энн вспыхнула.
— Я больше не вижу, как выгляжу, поэтому мне безразлично, — тихо ответил Девон.
— Тебе нужна женская забота, — заявила Каролина.
— Ты права. Ничто не наставит мужчину на путь истинный так, как женская забота. — В этот момент герцога окликнул кучер, желая получить указания насчет экипажа. — Отвези его на конюшню, — крикнул герцог.
Энн поняла, что это значит. Для нее настало время уезжать.
Экипаж двинулся с места, и она позволила себе в последний раз взглянуть на герцога. Он вскинул голову, услышав стук копыт и слабое позвякивание колец постромков, повернулся в сторону этих звуков и встретился взглядом с Энн, когда она выглянула в окошко. Он не видел ее, но не отвернулся.
Энн отшатнулась назад, чтобы его сестра ее не заметила. Но еле слышный, заглушаемый грохотом колес, приятный, сочный голос его сестры проникал через открытое окошко.
