Барабаны осени - Диана Гэблдон
— Я не пытаюсь напоминать о прошлых ошибках, — тихо произнес он. — И не желаю оскорбить вашу честь. Тем не менее поймите, задать эти вопросы — мой долг.
Джейми невесело улыбнулся.
— А мой, как понимаю, — ответить. Да, я помилованный якобит. И да, я принес клятву… как и остальные, кто такой ценой спас свою жизнь.
Он резко поставил почти нетронутый стакан на стол и отодвинул тяжелый стул.
— Уже поздно, ваше превосходительство. Позвольте мне откланяться.
Губернатор медленно поднес сигару к губам и глубоко затянулся, от чего ее кончик ярко вспыхнул. И наконец кивнул, выпустив тонкую струйку дыма из сжатых губ.
— Доброй ночи, мистер Фрейзер. Подумайте над моим предложением.
Ждать ответа я не собиралась. Я метнулась прочь по коридору, шурша юбками, и случайно перепугала лакея, дремавшего в темном углу.
В комнату над конюшнями я умудрилась добраться, больше никого не повстречав на пути, и рухнула на кровать. Сердце колотилось. Не только из-за беготни по лестницам, но и от услышанного.
Да, Джейми подумает над предложением. Как же иначе! Одним махом вернуть все, что он потерял в Шотландии… и даже больше.
Джейми не должен был стать лэрдом. Однако старший брат умер, сделав его наследником Лаллиброха. И с восьмилетнего возраста в Джейми воспитывали ответственность за поместье, благополучие своей земли и ее жителей. Учили ставить это благополучие превыше собственного. Потом появился Карл Стюарт с безумным шествием к славе. Своим огненным крестом он привел последователей к краху и смерти.
Джейми никогда не отзывался о Стюартах плохо, а о Карле не заговаривал вообще. Как и о том, чего ему самому стоила сия авантюра.
Но теперь… Новые земли, богатые урожаем и дичью, семьи под его защитой. Прямо как в Книге Иова — когда все дома оказались разрушены, скот угнан, а сыновья и дочери убиты одним небрежным движением… а потом все вернулось.
Эта часть Библии всегда вызывала у меня сомнения. Ладно верблюды, но дети? Иов, может, и принял новых с благодарностью, считая, что все справедливо. А вот несчастная мать мертвых детей вряд ли думала так же.
Долго усидеть на месте мне не удалось, и я вновь уставилась в окно невидящим взглядом. Сердце по-прежнему колотилось, ладони взмокли… Я радовалась — и боялась. При том как обстоят дела в Шотландии, как все стало после восстания, желающих переселиться будет масса.
Я видела корабли в портах Ост-Индии и Джорджии и как на землю ступали изможденные долгим плаванием эмигранты. Они напоминали жертв концентрационных лагерей — ходячие скелеты, желтовато-бледные после двух месяцев в тесном и темном трюме. Однако, несмотря на цену и тяжелый путь, несмотря на боль расставания с друзьями, семьей и родиной, переселенцы плыли сотнями, тысячами. Они спускались с кораблей с детьми, если тем посчастливилось выжить в пути, и несли с собой пожитки в потрепанных узелках. Сюда они бежали от нищеты и отчаяния, ища если не богатства, то хотя бы возможности встать на ноги.
Прошлой зимой, немного пробыв в Лаллиброхе, я успела понять, что многие издольщики выживают лишь благодаря доброте Иэна и юного Джейми, поскольку их собственного урожая попросту не хватает. Однако помочь всем тоже не удавалось. Я знала, что скудные запасы поместья зачастую растягивали до последнего.
Были и контрабандисты, с которыми Джейми познакомился в Эдинбурге, подпольные производители шотландского виски. На самом деле многим людям пришлось нарушать законы, лишь бы прокормить семью. Да уж, Джейми легко найдет желающих переселиться.
Проблема заключалась в том, что для этого надо вернуться в Шотландию. А у меня перед глазами до сих пор стоял церковный погост на вершине холма, высоко над морем, и гранитная плита.
«Джеймс Александр Малкольм Маккензи Фрейзер» — значилось на ней. А ниже — «Возлюбленный супруг Клэр».
Я похороню его в Шотландии. Но на могиле, которую я увидела в будущем, за двести лет отсюда, не было даты, так что я не знала, когда случится страшное.
— Не сейчас, — шепнула я, стискивая шелк нижней юбки. — Я ведь только недавно его вновь обрела… Боже, прошу, не сейчас!
Дверь распахнулась, словно в ответ, и в комнату вошел Джеймс Александр Малкольм Маккензи Фрейзер собственной персоной, со свечой в руке. Он улыбнулся, ослабляя шейный платок.
— А у тебя легкая походка, саксоночка. Видать, надо научить тебя охотиться. Будешь отлично выслеживать дичь.
Я, не став извиняться за подслушанный разговор, помогла ему расстегнуть пуговицы камзола. Несмотря на поздний час и бренди, взгляд Джейми был ясным и настороженным, а тело напряглось, когда я его коснулась.
— Потуши свечу, — посоветовала я. — Не то тебя заживо сожрут. — В подтверждение своих слов я прихлопнула комара на его шее. На пальцах осталась кровь.
От него пахло алкоголем и сигарным дымом, но я различила и ночные запахи, а еще и легкий, мускусный аромат цветущего табака. Значит, Джейми прогуливался в саду. Так он обычно поступал в минуты либо тревоги, либо радости. И обеспокоенным он явно не выглядел.
Джейми со вздохом потянулся, когда я помогла ему снять камзол. Рубашка вся пропиталась потом.
— Не знаю, как люди живут в жару, да еще и так одеваются. Дикари, выходит, куда умнее — натянул набедренную повязку, и все дела…
— Ага, куда дешевле будет, — согласилась я. — Правда, на вид что-то не очень. Представь барона Пенцлера в такой повязке, а?
Болезненно-бледный барон весил, наверное, с восемнадцать стоунов. Джейми приглушенно рассмеялся, стягивая рубашку.
— А вот ты — другое дело… — Я присела на банкетку, любуясь его фигурой. Джейми как раз снял штаны и стоял на одной ноге, стягивая чулок.
Когда свеча потухла, в комнате вновь стало темно. Однако глаза быстро привыкли, и я все равно различала светлую кожу Джейми в бархатистой ночи.
— Кстати, о бароне… — напомнила я.
— Три сотни фунтов стерлингов, — чрезвычайно довольно отозвался Джейми. Он выпрямился и забросил свернутые чулки на стул, а затем поцеловал меня. — Твоя заслуга, по большей части.
— В роли шкатулки для украшений, да? — сухо поинтересовалась я, вспомнив разговор брата и сестры Уайли.
— Нет. Ты отвлекла Уайли и его приятелей, пока я беседовал с губернатором. Шкатулка… пф! Да Стэнхоуп чуть ли не носом тебе в корсет нырнул, поганый развратник. Думал, вызову его на дуэль, но…
— Благоразумие — лучшая составляющая доблести. — Я встала с банкетки и поцеловала Джейми в ответ. — Правда, я никогда не встречала шотландцев, разделяющих мое мнение.
— Почему же. Например, старина Саймон, мой дед. Думаю, благоразумие его и прикончило.
В голосе Джейми прозвучали одновременно улыбка и надрыв. Да, он редко заговаривал о якобитах и
