Кортни Милан - Испытание желанием
— Она всего лишь женщина. Она могла задавать вопросы слишком мягко или недостаточно внимательно выслушивать ответ. Нед, все эти три года я постоянно видел твою жену рядом с моей. Будь у нее в голове что-нибудь, кроме последней моды на шляпки, я бы это заметил.
Его уничижительное замечание прозвучало как-то слишком уж похоже на эхо собственных слов Кейт, которые он услышал от нее совсем недавно. Нед ощутил, как его снова коснулось странное и неловкое чувство. Он определенно что-то упустил.
— Что же, — заметил он, — тогда я сам сделаю это завтра утром. Я знаю миссис Элкот, и, если то, что рассказала мне Кейт, правда, старушка скорее разговорится со мной, чем с незнакомцем. Тебе лучше отправиться сюда. — Он указал восточное направление на их импровизированной карте. — Сконцентрируйся на городках со значительным населением — в любом случае это будет лучшим использованием твоего времени. Я же заскочу в эти два дома.
Ощущение, будто что-то ускользнуло от него, усилилось.
Харкрофт покачал головой:
— Хорошо. Так и поступим. Я думаю, что все успею, если выеду завтра рано утром. — Он, потягиваясь, поднялся из-за стола.
Нед продолжал смотреть на карту.
— Меня удивляет лишь одна вещь, Харкрофт. Дженни и Гарет провели сегодня весь день в поисках известий о разбойниках, которые могли скрыться с твоей женой. Однако ты расспрашивал лишь о женщине с ребенком. Ты думаешь, она могла уйти по собственной воле?
Харкрофт замер с поднятыми руками.
— Я не могу позволить себе исключать никакой возможности.
— Но почему она могла пойти на это?
— Кто же в состоянии объяснить женские поступки? — Он пожал плечами, будто для него все женские страхи сводились лишь к глупым капризам. — Честно говоря, я просто не понимаю тех женщин, которые утверждают, будто им следует предоставить право голосовать или владеть собственностью. Едва они получат право голоса, как непременно изберут парня с самыми изящными усами. Или того, кто пообещает провозгласить новую моду.
— Ну, это сильно сказано.
— Едва ли. Как показывает мой опыт, в случаях, когда женщина начинает думать, будто в состоянии принимать важные решения, ее поведение следует расценивать как неоспоримое свидетельство невменяемости и недееспособности. То есть наглядное доказательство того факта, что она настолько глупа, что не может понять, что ей просто от природы не дано это.
Нед закрыл рот. Харкрофт расстроен, несчастен. Неудивительно, что он чувствует предубеждение против женщин, особенно принимая во внимание все обстоятельства.
Харкрофт окинул его недоверчивым сердитым взглядом:
— Ты, естественно, не думаешь, будто женщины заслуживают больше прав? Что они в состоянии вести мужские дела?
Отец Неда умер в результате произошедшего на охоте несчастного случая. Матушка практически в одиночку вырастила его — выбирая ему учителей, стараясь удостовериться, что от своих кузенов и дядюшек он выучился охотиться и боксировать, а от деда перенял основы управления поместьем. Чуть позже, на исходе своей юношеской поры, он наблюдал за тем, как Дженни, маркиза Блейкли, справлялась с ситуациями, которые могли поставить на колени любого мужчину. Неду было знакомо всеобщее убеждение, будто женщин следует защищать от окружающего их жестокого мира, однако в его частной жизни у большинства известных ему женщин не было особенной мужской защиты. И тем не менее они всегда побеждали.
Возможно, именно поэтому ему было сложно участвовать в спорах, которые вели большинство его соотечественников по поводу предоставления женщинам традиционных мужских прав и привилегий. В его жизни женщины всегда обладали этими прерогативами.
— Я понимаю, ты беспокоишься о том, как леди Харкрофт сможет прожить самостоятельно, — мягко предположил он, — но мой опыт показывает, что женщины способны на гораздо большее, чем мы можем предположить. Уверен, она еще удивит тебя тем, что ей удалось сделать.
Однако Харкрофт, по-видимому, не услышал слов Неда. Напротив, он досадливо хлопнул себя кулаком по другой руке.
— На самом деле, — заявил он, — мы должны считать их недееспособными в принципе — не имеющими права владеть собственностью, продавать ее, свидетельствовать в суде против мужчин, которые их защищают, получать развод, какие бы ни были тому причины.
— Замужние женщины и так не могут владеть собственностью по закону, — заметил Нед. — Они и так не могут свидетельствовать в суде против своих мужей. И развод возможен для женщины лишь в исключительных случаях доказанной жестокости супруга.
Харкрофт тихо кашлянул:
— Да ты только послушай себя. Не говори мне, будто ты последователь Бентама[17]. Как ты можешь повторять эти жалкие женские жалобы?
Все это неоднократно обсуждалось в газетах и было предметом многочисленных политических дискуссий. Нед устало покачал головой.
— Да, — ожесточенно сказал Харкрофт, — я бы желал видеть, чтобы всех женщин признали слабоумными в принципе. И тогда они не смогут распоряжаться собственностью, не будут угрожать нам самой возможностью свидетельства в суде, они никогда не покинут своих супругов, поскольку, если осмелятся пойти на это, им нигде не найдется пристанища.
Нед не мог серьезно воспринимать эти заявления. Вероятно, злобные многозначительные фразы его друга были продиктованы всего лишь мучительными, горькими переживаниями. Едва только Харкрофт отыщет свою жену, он, несомненно, будет испытывать более теплые чувства.
Нед впервые увидел леди Харкрофт вскоре после ее свадьбы. Она вышла замуж очень рано — в пятнадцать лет, если он правильно помнит. И она всегда казалось ему маленьким, робким созданием, готовым немедленно броситься исполнять малейшую прихоть своего супруга по его первому же слову. За исключением тех дней, что она вынуждена была проводить в постели из-за каких-то своих недомоганий.
Она часто болела.
Однако, когда чувствовала себя хорошо, не отходила от мужа. Харкрофт мог только пошевелить пальцем, а она уже мчалась исполнять его просьбы. Несомненно, едва граф получит леди Харкрофт обратно в целости и сохранности, он вспомнит, как внимательно относилась к нему жена.
Однако, наблюдая сейчас за ним, сидящим в кресле и уставившимся на карту с таким выражением, словно был способен извлечь супругу из ее неведомого укрытия силой одного только взгляда, Нед все меньше и меньше верил собственным благим предположениям. Нет, он явно что-то упустил. Нед чувствовал себя так, будто, складывая один за другим столбики цифр, внезапно получил результат, который, как ему было прекрасно известно, просто не мог быть правильным.
