Кэтрин Коултер - Наследство Валентины
– Спасибо, мэм.
Вскоре Джесси уже плелась за Самсоном, подробно распространявшимся, что он всегда хотел побывать в колониях. Он никогда не видел индейцев и признался, что не прочь позаимствовать у них немного боевой раскраски, поскольку она наверняка понравится его жене.
А в это время Дачесс говорила мужу:
– Маркус, согласись, это интересно! Что, по-твоему, произошло между ней и Джеймсом, заставившее ее примчаться сюда? Просто не верится, что девушка способна на такую глупость.
– Готов побиться об заклад, что большую часть пути она проделала в брюках и только перед тем, как появиться здесь, переоделась в эти отрепья. Не волнуйся. Мы все скоро выясним. Ну а теперь угадай, что скажет Мэгги, когда увидит женщину с такими же, как у нее, волосами, только еще краснее?
Мэгти, вот уже шесть лет бывшая женой Самсона, выглядела поистине ослепительно. Джесси, кутаясь в вытертый до ниток халат, не сводила с нее взгляда. Девушка успела принять ванну и чувствовала себя восхитительно чистой. Она легла на огромную постель с пологом из желтой парчи и четырьмя высокими столбиками, украшенными прекрасной резьбой, и закрыла глаза. Перина была набита гусиными перьями, и Джесси казалось, что она покоится на облаке. Однако заснуть она не смогла – слишком велики были испуг и облегчение. В эту минуту в спальне Джесси, расположенной рядом с детской, появилась Мэгги. Платье, надетое на ней, было еще роскошнее, чем у Дачесс во время их первой встречи в комнате Зеленых Квадратов. А волосы... волосы просто великолепные.
– Пылают жарче страстей грешника, – самодовольно пояснила Мэгги, когда Джесси выразила свое восхищение, и, поправив прическу, улыбнулась: – Ваши волосы тоже не так уж плохи, мисс Джесси. Конечно, не такого чисто рыжего оттенка, как мои, но довольно приемлемы. Правда, все эти непокорные пряди никак не уложишь, но можно...
Она замолчала и окинула девушку задумчивым взглядом.
– О, пожалуйста, зовите меня просто Джесси. Никакая я не мисс. Вы правы, у меня ужасно непослушные волосы. Кстати, я буду здесь чем-то вроде няни Чарльза.
– Да, мой Самсон уже успел сказать, что вы собираетесь обучить Чарльза всему, связанному с лошадьми, скачками и Байерли Кингом...
– Собственно, его настоящая кличка – Турок Байерли. Это лошадь, а не мужчина.
– Очень жаль. Мужчины гораздо интереснее лошадей, но, конечно, у вас по этому поводу может быть другое мнение. Осмелюсь предсказать, что у вас все кончится хорошо, кем бы ни был этот Турок. Ну давайте посмотрим, что можно сделать с вашими локонами. Сегодня вечером вы ужинаете с графом и Дачесс. Надеюсь, вы хорошо вымыли голову, когда принимали ванну?
– О да, она была ужасно грязной, – вздохнула Джесси, садясь перед зеркалом и озирая спутанную гриву рыжих волос.
– Не волнуйтесь, Джесси. Дачесс сказала, что я вам нужна, и теперь понимаю, почему. Она хочет, чтобы я привела вас в надлежащий вид. Хорошо еще, что я достаточно талантлива и разбираюсь в подобных вещах... упоминала ли я, что была актрисой до того, как спасла в Плимуте жизнь мистера Баджера? О, вы еще не встречались с мистером Баджером и мистером Спирсом? Скоро познакомитесь.
– Джеймс так много рассказывал мне обо всех. Он говорил, что вы невероятно красивы.
Признаться, Джеймс утверждал, что, когда ему было уже двадцать лет, Мэгги едва не довела его до нервного потрясения тем, что бесцеремонно шлепнула по заду.
– Да, Джеймс – прекрасный человек. Мы все им гордимся. Эти бездонные зеленые глаза будоражат чувства. Никогда не замечали, какие длинные у него ресницы? И почти белые волнистые волосы? Настоящий красавец наш Джеймс и стал таким высоким и широкоплечим, как сам граф, его кузен. Ну а теперь успокойтесь и закройте глаза, пока я буду творить чудеса.
– У Джеймса и впрямь удивительные глаза, – согласилась Джесси.
Ее собственные были закрыты, поэтому она не заметила улыбки Мэгги. Она не сразу начала делать девушке прическу, а наложила ей на лицо приятно пахнущий крем.
– Разве не чудесно? Дачесс говорила, что вы провели на борту корабля целых шесть недель. Океанский воздух и соленая вода вредны для кожи. Этот крем немного ее смягчит. Будете пользоваться им каждый день и ухаживать за телом после ванны. Для уроженки колоний у вас хорошая кожа, Джесси. Ну а теперь посмотрим, что можно сделать с волосами.
Джесси чувствовала себя настоящей дурочкой. И боялась переступить порог спальни, казавшейся ей куда наряднее, чем покои матери в доме Уорфилдов. Эта комната называлась Осенней из-за занавесей и покрывал красивых золотистых оттенков. И все это предназначено для няни Чарльза?!
Джесси опасалась выходить в длинный широкий коридор, в нишах которого стояли обнаженные греческие статуи, а на стенах висели портреты предков Уиндемов.
Ей не хотелось снова запутаться в подоле великолепного платья, присланного Дачесс. Что, если она попросту растянется под всеми этими картинами?!
Когда в дверь постучали, Джесси уже находилась в состоянии, близком к панике, и тряслась, словно от озноба, проклиная себя за эту дрожь.
Открыв дверь, она увидела высокого немолодого джентльмена, одетого куда более элегантно, чем все мужчины, которых она до сих пор видела. В темных волосах таинственно поблескивали серебряные нити, черные глаза хладнокровно рассматривали ее.
Незнакомец вежливо улыбнулся:
– Я пришел, чтобы проводить вас вниз, мисс Уорфилд. Дачесс посчитала, что вам будет спокойнее идти со мной под руку, чем одной, под взглядами всех этих Уиндемов, от которых, по ее словам, просто дурно становится.
– Спасибо, сэр.
Она неловко взяла его под руку и шагнула в коридор.
– Меня зовут Джесси.
– Вы, колонисты, так непосредственны! Просто очаровательно! Подбородок вверх! Насколько я понял, мистер Джеймс весьма тревожится за вас.
– О нет, ему все равно, только...
– Да?
– Простите, вряд ли для вас имеет значение, что Джеймс меня даже не замечает. Возможно, он немного расстроен, поскольку был одной из причин моего падения.
– Интересная вещь эти падения. Было ли ваше таким занятным или простым, обыденным и повседневным?
Девушка невольно разразилась звонким и неудержимым смехом, а Представительный Незнакомец лишь снисходительно улыбался, пока она наконец не успокоилась.
– Вы знаете, что я вот уже почти два месяца не смеялась? Господи, как хорошо!
– Осмелюсь сказать, вы будете смеяться еще громче, когда сядете на коня и отправитесь на прогулку.
– Верхом? Как дома? О сэр, очевидно, граф и графиня не настолько распустили своих слуг, чтобы позволять им подобные вещи! В Америке я была бы служащей, но здесь я всего лишь ничтожная служанка.
