Джил Грегори - К дальним берегам
Матросы, охраняющие каюту капитана Милэа, вежливо расступились при ее появлении. Она открыла дверь и быстро вошла внутрь.
Каюта, где содержался пленный капитан, на самом деле была просто кладовкой. Мотки веревки, запасные паруса, холст, фланель, патроны, кремни, медная утварь занимали большую часть пространства. Один угол был расчищен, и туда поставили походную кровать, но для того, чтобы подойти к ней, Элизабет понадобилось перескакивать через сложенное корабельное снаряжение и внимательно смотреть под ноги. Капитан поднялся к ней навстречу, и его лицо осветила широкая радостная улыбка.
— Ах, мисс, какой приятный сюрприз! Идите, идите сюда, усаживайтесь поудобнее! — Капитан Милз восторженно оглядывал ее лицо, но вдруг в глаза ему бросилась грубая одежда, выглядывающая из-под плаща, а на ногах он заметил огромные грубые ботинки, и радостное выражение сменилось удивлением.
Элизабет все это очень развеселило. Усаживаясь на походную кровать, она вспомнила, что сама спала на такой же во время плавания на «Молоте ветров». Теперешнее ее ложе было гораздо комфортабельнее и мягче, и она с трудом могла себе вообразить, что в свое время даже начала привыкать к жесткой кровати. На лице капитана Милза отразилась целая гамма противоречивых чувств. Удивленное выражение сменилось настоящим унынием.
— Только не говорите мне, мисс, что этот мятежный капитан заставил вас носить такую одежду! — оскорбленно выкрикнул он.
Элизабет кивнула:
— Тем не менее это так, капитан. Кажется, мое положение изменилось не в лучшую сторону с тех пор, как я отправилась в это путешествие. Теперь я простая служанка у нашего блистательного капитана Бурка.
Старый капитан в бешенстве ударил о стену кулаком.
— Этому гнусному негодяю стоит надрать хвост! — воскликнул он.
— Я совершенно с вами согласна, — попыталась улыбнуться Элизабет. — Но кстати о том, что кому-то надрали хвост, помните, мы с вами последний раз виделись, когда Хокинсу… э-э-э… когда он был наказан капитаном Бурком. У вас еще тогда на руке была повязка. Я вижу, что повязки уже нет, но скажите мне, ради Бога, рана зажила?
— Да уж, грех жаловаться, — он свободно повертел в воздухе правой рукой. — Как новенькая, чему я очень рад. Надеюсь, Хокинс тоже уже в норме.
Элизабет взглянула на него с любопытством.
— Капитан, а что же случилось в то утро? Я никак не могла понять, почему Бурк его избил. Может быть, Хокинс пытался бежать?
— Нет, мисс, ничего подобного он делать не собирался. Той ночью, когда нас схватили, я просидел вместе с остальными в трюме, в жуткой дыре. — Капитан Милз мрачно покачал головой. — По сравнению с таким адским местом, как та дыра, моя теперешняя каюта может показаться настоящим раем. Так вот, рано утром мы услышали топот ног, спускающихся по лестнице, и вдруг ни с того ни с сего нам в глаза начали светить факелами. Это были капитан Бурк и несколько человек из его команды, все вооруженные до зубов, можете мне поверить. Бурк приказал всем нам встать и назвать свои имена и должности. Когда он услышал, что капитан — я, то приветствовал меня, а увидев мою рану, велел позвать доктора. Затем занялся остальными. Все время он был холоден, как лед, этот парень. Так вот, он всех медленно оглядел, а потом сказал в этой своей ужасно повелительной манере: «Ты — Хокинс!» Хокинс, разумеется, побелел, как дохлая рыба. Он попытался что-то сказать, но слова застряли у него в глотке. А Бурк, видите ли, просто улыбался, само спокойствие да и только. Знаете, я много повидал крепких характеров на своем веку, но этот янки, мисс, опасный тип. Я могу сказать это теперь со всей определенностью — его улыбка с первого взгляда может показаться такой ленивой, снисходительной, но за ней чувствуется сталь! Так вот, он сказал, что Хокинс ему нужен для небольшого показательного выступления — чтобы все знали, что бывает с узниками, которые плохо себя ведут. Клянусь вам, мисс, я никогда этого не забуду. Эти люди стояли безмолвно, как сама смерть, а Хокинс, так тот только смог что-то крякнуть невразумительное. А остальное вы все видели сами. — Капитан Милз потер подбородок жестом, который был ей уже хорошо знаком. — Можете мне поверить, любой из здешней команды дважды подумает — или нет, трижды, — прежде чем посмеет выкинуть какой-нибудь фокус на этом корабле. Бурк такой капитан, который не потерпит глупостей.
— Да, я понимаю, — медленно произнесла Элизабет. На самом деле она вовсе не была уверена, что что-то понимает. Вопрос о двадцати пяти ударах хлыстом, доставшихся Хокинсу, волновал ее с того самого утра, когда она оказалась их невольной свидетельницей. Капитан Милз объяснял это тем, что Хокинса наказали для устрашения других узников, и на первый взгляд такое объяснение выглядело вполне оправданным. Однако оно совершенно не разъясняло, почему Бурк в качестве жертвы выбрал именно Хокинса. Может быть, это связано с тем, что накануне она рассказала Бурку о нападении Хокинса? В то же время невозможно было поверить, что он наказал человека, защищая ее честь. Но, с другой стороны, почему из всей команды был выбран именно Хокинс?
— Ну конечно, он тяжелый человек, — продолжал капитан Милз. — Но наши с ним отношения были вполне пристойные, я ему за это очень благодарен. — Сощурившись, он снова принялся разглядывать Элизабет. — Ну а вы, мисс? Как ваши дела?
Элизабет вспыхнула. Капитан Милз, так же как и все остальные на корабле, наверняка был осведомлен, что у них с Бурком интимная связь. Она не знала, что ответить. Признаться, будто никакой связи у них нет, или же вообще не затрагивать этот вопрос, и тогда как бы косвенно подтвердить, что все соответствует действительности? Элизабет пожала плечами, стараясь выглядеть непринужденной, однако чувствовала, что ее щеки горят от смущения.
— Со мной все в порядке, — ответила она, избегая его взгляда.
Старый капитан наклонился вперед и сгреб ее руку своей грубой шершавой рукой.
— Прошу прощения, мисс, я вовсе не хотел вас обидеть. Но черт побери! Неужели у этого негодяя нет хоть чуточки уважения к такой хорошенькой леди, как вы? Это просто дикарь какой-то!
— Боюсь, что капитан Бурк действительно не разделяет ваших галантных сантиментов, капитан, — произнесла она с унылой улыбкой. — Я значу для него не более, чем простая кухонная прислуга.
— Кстати о кухонной прислуге. Вы не виделись последнее время с Генри? — Он сердито засмеялся. — Этот мальчишка только и делает что бегает взад-вперед по кораблю, а так как он приносит мне еду, то я от него только и слышу разговоры об Америке и Декларации независимости, той самой, которую колонисты бросили нам в лицо. По всему заметно, что капитан Бурк напичкал его множеством историй о том, как простые, низкого происхождения люди добились там богатства и власти, — точно так же, как их мистер Бенджамин Франклин, выступающий теперь в палате представителей. Я не знаю, помните ли вы, мисс, что у нас было множество хлопот по поводу закона о гербовом сборе в конце шестидесятых и этот самый мистер Франклин приезжал в Лондон и выступал против него. — Он потряс головой. — Бурк набил голову мальчика всякими историями о том, что изначально Франклин был сыном свечного мастера, а потом смог подняться и стать такой важной персоной. Теперь Генри кажется, что Америка — это то самое место, где он сможет найти свое счастье.
