Кэтрин Андерсон - Талисман
Когда она натягивала штаны, то увидела, как что-то шевельнулось в зараслях кустарника. Конь охотника был отпущен на свободу попастись большую часть второй половины дня и забрел в заросли.
Лоретта замерла. Конь находился на расстоянии не более двадцати футов. За густыми зарослями Охотник не мог видеть своего коня. Конь не был оседлан, но на нем был веревочный повод. Она умела ездить без седла.
У нее от напряжения заболела шея, Лоретта оглянулась. Охотник все еще стоял, повернувшись к ней спиной. Он поверил ее слову и потому доверял ей.
Мгновение она стояла в нерешительности. Она не забыла, чем он угрожал ей за нарушение обещания. У нее пощипывал язык, но этого было недостаточно, чтобы остановиться. Риск был гораздо больший, если ей не удастся выбраться отсюда. Кроме того, появление коня было не иначе как волей Провидения. Она будет дурой, если упустит единственный шанс побега.
Легко ступая, Лоретта медленно приближалась к коню. Два фута, три. Сучья кололи ей ноги, крапива обжигала, но она не обращала на это внимания. Пять футов, десять. Она оглянулась через плечо. Индеец не повернулся. Еще два фута и все…
И вдруг конь заржал. Звук показался громким, как орудийный выстрел. Сердце забилось учащенно от страха. Она рванулась к уздечке. Когда пальцы схватили веревку, вороной шагнул в сторону и фыркнул, дико поводя глазами. На минуту она испугалась, что он может ударить ее передними копытами, но он понюхал рубашку и сразу успокоился.
— Kiss! Mah-cou-ah, kiss! — закричал Охотник.
Лоретта знала, что индеец настигает ее. Отступив на два шага, чтобы разбежаться, она прыгнула на спину коня, не обращая внимания на боль от солнечных ожогов. Вороной задрожал, когда она сжала ногами его бока. Охотник был от нее на расстоянии меньше четырех футов. Зверское выражение его лица еще больше подстегнуло ее. Она ударила коня по крупу изо всех сил и послала его галопом через заросли.
Она не смела направиться домой. Охотник последовал бы за ней. Единственной ее надеждой был форт Белнап. Самая прямая дорога вела туда вдоль реки, но индеец мог предвидеть это. Она направилась в противоположную сторону. Сзади раздались крики, и она поняла, что мужчины бегут к своим лошадям. Ее единственная надежда заключалась в том, чтобы как можно больше опередить их, прежде чем они пустятся в погоню.
Вороной был великолепен. Никогда прежде Лоретта не чувствовала такой силы под собой. Ветер растрепал ее волосы, ослабленная головная повязка развязалась, и они развевались, как золотое знамя, позади нее. Возбужденная, в полубессознательном состоянии от страха, она легла на шею коня, подгоняя его вперед телом и биением сердца. Пожалуйста, Боже. Пожалуйста, Боже. Слова звенели у нее в мозгу. Если Охотник поймает ее… Он не сможет поймать ее, он не сможет! Не для того Господь дал ей этот шанс побега, чтобы полюбоваться ее неудачей.
Охотник сказал ей вчера, что он скакал, как ветер, но Лоретте казалось, что это она и конь были ветром. Вороной наслаждался скоростью и соображал, выбирая удобный путь, преодолевая препятствия так, словно их вовсе не существовало, срезая острые углы, он летел с такой скоростью, что Лоретта не могла представить, что могло бы сравниться с ним. Ветви деревьев проносились над ней неясными очертаниями. Свобода! Она сумеет убежать. Она в самом деле сделает это.
Едва эта мысль промелькнула у нее, как Лоретта услышала позади топот копыт другой лошади. Она выгнула шею, чтобы посмотреть, и увидела Охотника преследующего ее на чалой лошади, и других команчей, следующих за ним. Ее сердце сжалось, и паника охватила ее. Она крепче прижалась к коню. Ударяя пятками по его бокам, она побуждала его бежать еще быстрее, моля Бога о том, чтобы у него была еще в запасе сила для ускорения бега и чтобы увеличивающаяся неровность местности не заставила его сбавить скорость.
Милый, красивый, чудесный конь. Лоретта чуть не заплакала, когда почувствовала, как сжались его мощные мускулы и он рванулся вперед в очередном мощном рывке. Его сердце было больше, чем у какого-нибудь другого животного из тех, которых ей приходилось видеть.
Оглянувшись через плечо, она увидела, что Охотник натягивает поводья своего коня. Туча пыли поднялась в воздух, когда копыта лошади вонзились в почву.
— Нет! — закричал он. — Suvate! Все кончено!
Лоретта чуть не закричала от радости. Он прекращает погоню! Он сдается! Он собирается отпустить ее…
Внезапно конь упал вперед, издав ужасный крик. В следующую секунду она взлетела в воздух. Время, казалось, остановилось, секунды сложились в вечность, когда она описывала дугу. Затем она ударилась об землю, и все вокруг потемнело.
Когда Лоретта пришла в себя, ее окружала какофония звуков из топота копыт, криков и воплей. Ужасных воплей. Она поняла, кто издает эти звуки… животное в агонии. Она заморгала и посмотрела вверх, пытаясь разглядеть, что происходит. Охотник склонился над ней, ощупывая ее тело. Затем он исчез.
Когда земля перестала раскачиваться, Лоретта приподнялась на локтях, ее все еще не пришедший в норму взгляд обратился туда, откуда раздавались вопли и было видно неясное движение. Медленно предметы обретали четкие контуры. Конь. Бедное животное било копытами, отчаянно пытаясь подняться на ноги. Даже с того места, где она лежала, Лоретте виден был странный угол сгиба его правой передней ноги, переломанной пополам. У нее сжалось все внутри. Неужели он попал ногой в лисью нору?
О Боже, только не конь! Чувство вины ударило, как гигантский кулак.
Медленно она села. В четырех футах от коня стоял Охотник. Лицо его перекосилось, кулаки сжались. Появился двоюродный брат и протянул ему винтовку, но Охотник оттолкнул оружие. Окружающие леса как-то странно притихли, и единственными звуками, нарушавшими тишину, были душераздирающие крики лошади.
Минуту спустя тело Охотника расслабилось. Говоря негромко на языке команчей, он подошел к обезумевшему от боли животному. Лоретта слышала, как несколько мужчин пробормотали что-то неодобрительное, но не сделали попытки остановить его. Охотник сошел с ума? Конь был слеп от боли, опасен. Лоретта не могла пошевелиться, не могла ни о чем думать. Остальные индейцы также не шевелились. В действительности, казалось, что никто не дышал.
— Pamo, — прошептал Охотник. — Nei Pamo.
Тон криков коня изменился, в них зазвучали умоляющие нотки. Казалось, он разглядел своего хозяина и заржал. Охотник опустился перед ним на колени.
— О мой добрый друг.
Конь затих, тычась носом в живот хозяина. Налетел порыв ветра, спутавший длинные волосы мужчины и шелковистую гриву коня. На фоне деревьев и кустарника они представляли собой картину, которую Лоретта, как она была уверена, надолго сохранит в своей памяти. Дикие существа, блестящая кожа и черное дерево.
