Лори Макбейн - И никакая сила в мире...
Наверное, неясная угроза, что исходила от хранившего молчание Лейтона, насторожила герцога. Глаза его подозрительно сузились, и он с внезапным интересом окинул взглядом молодого человека, впервые обратив внимание на чеканный аристократический профиль и бронзовое от загара лицо. Что-то неуловимо знакомое было в надменности его позы, в том, как тот стоял, горделиво выпрямившись, будто бросая вызов каждому, кому придет в голову безумная мысль оскорбить его, и это встревожило Доминика. Внезапно герцогу показалось, что он уже когда-то встречался с этим человеком.
– Лейтон? – задумчиво пробормотал он, чуть наморщив лоб. – Мне кажется, я где-то слышал это имя. Вы ведь англичанин, я не ошибся?
– Да, ваша светлость. Впрочем, поскольку я уже довольно давно ношу звание капитана, то почти отвык называть свой титул – маркиз Джейкоби, – коротко отозвался Данте.
Теперь пришла очередь старого герцога пытаться скрыть изумление. Он наконец узнал Лейтона. Но то, что человек со зловещей репутацией пирата и контрабандиста, капитан печально известного «Морского дракона», вдруг оказался аристократом, ровней ему по знатности рода, стало для него полной неожиданностью.
Несколько минут герцог молчал, явно переваривая новость. Данте Лейтон был обладателем громкого титула, и это заставило герцога позабыть о привычном высокомерии. Однако ответ на тот вопрос, что не давал ему покоя, Люсьен Доминик готов был потребовать даже у самого короля.
– К сожалению, я пока не услышал, почему вы так долго удерживали мою дочь на борту вашего корабля. Мне также непонятно, почему вы немедленно не уведомили меня о своем прибытии в Лондон. Вы здесь уже несколько дней, но если бы я заранее не отправил своего человека следить за прибывающими судами, то до сих пор оставался бы в неведении относительно ее возвращения. Вы считаете, это нормально? – осведомился герцог, который едва сдерживал душивший его гнев. – Вы, похоже, забыли, что моя дочь была злодейски похищена из дома, и вся наша семья места не находила от горя, не зная, жива ли Рея. А теперь я вдруг узнаю, что она уже несколько дней как вернулась и даже не дала себе труда успокоить близких, а мы по-прежнему гадаем, увидим ли мы ее когда-нибудь. – Герцог бросил гневный взгляд на пылающее от стыда лицо дочери, он ждал объяснений.
– Ах, отец, постарайся понять! – упавшим голосом произнесла Рея. Подняв к отцу затуманенные слезами глаза, она будто молила простить ее. – И дня не проходило, чтобы я не вспоминала тебя, маму, всех, кого я люблю. Если бы ты только знал, как безумно я скучала без вас, как мне вас недоставало! Я хотела сразу сообщить вам, что благополучно вернулась в Лондон, но потом мы с Данте решили, что будет лучше, если сначала с него снимут подозрения в похищении меня еще в Чарлстауне. Он был уверен, что, пока он полностью не очистит свое имя от всех этих нелепых подозрений, ему вряд ли дадут уехать из Лондона. А ведь именно я была тем человеком, чьи показания могли подтвердить его полную невиновность. Мне ничего не оставалось, как задержаться, чтобы дать показания в их защиту. А теперь и Данте, и его команда полностью оправданы. Вся команда будет распущена, и, как только капитан распределит найденные богатства между матросами, мы немедленно вернемся к себе в Камейр. – Взгляд девушки умоляюще перебегал от одного к другому, ведь эти двое были для нее дороже жизни. Но как только ее глаза встретились с глазами Данте, она поняла: что-то в них неуловимо изменилось.
От герцога не ускользнула нежность, с которой молодые люди смотрели друг на друга, и это не слишком ему понравилось. Теперь для него было совершенно очевидно, что его горячо любимая дочь находится под сильным влиянием Данте Лейтона.
– Я могу подтвердить, что Рея хотела немедленно дать вам знать о своем возвращении, но именно я отсоветовал ей писать вам. Из чисто эгоистических соображений я воспользовался ее глубочайшей любовью к семье, – с нарочитой грубостью признался Данте. В этот момент трудно было понять, кто же был больше ошеломлен этим признанием – Люсьен Доминик или его дочь.
– Данте? – Рея с трудом заставила себя поднять глаза.
– Это правда, моя дорогая, – ответил Данте, с удовольствием подчеркивая эпитет, которым наградил ее. – Ты же знаешь, мне совсем не улыбалось томиться в Ньюгейте, зная, что ты в это время в объятиях родных. К тому же я боялся, что, угодив за решетку, вряд ли смогу когда-нибудь выбраться оттуда. А кроме того, хорошо зная Люсьена Доминика и ту полноту власти, которой обладает герцог, я всерьез опасался, что он вполне может поступить так же, как и я, будь я на его месте, если бы моя дочь связалась с человеком, подобным мне. Разве я не прав, ваша светлость? – поинтересовался Данте. Встретившись взглядом с тусклыми глазами герцога, он понял, что не ошибся.
Герцог даже не сделал попытки возразить на брошенное ему в лицо обвинение, и внезапно Рея с пронзительной ясностью поняла, что Данте прав.
– Отец? Скажи, что это не так. Ты ведь никогда не взял бы на душу грех бросить в тюрьму невинного человека?!
– Нет ничего такого, на что бы я не пошел ради твоего счастья или же ради того, чтобы оградить от опасности всех, кого люблю, – тихо сказал герцог.
В эту минуту дочь увидела перед собой того жестокого, безжалостного человека, которого прежде не знала.
– Мне кажется, вы также должны знать, – продолжал Данте, – что у Реи не было особого выбора, когда мы покидали Чарлстаун.
– Данте, прошу тебя, – прервала его Рея. Ее щеки предательски запылали. – Разве так уж необходимо…
– Нет, Рея, я уверен, твой отец должен узнать jqq все до конца. И я хочу, чтобы он услышал это от меня и сейчас, а не от злобных сплетников, – твердо сказал Данте. – Когда «Лондонская леди» бросила якорь в Чарлстауне, Рее удалось ускользнуть от своих мучителей и она попыталась укрыться в доках. К счастью, она решилась искать спасения на «Морском драконе», который принадлежит мне. Когда я обнаружил ее в своей каюте, она показалась мне обезумевшей. Честно говоря, я даже не поверил ни в историю с похищением, ни в то, что эта девушка – дочь герцога Ка-мейра. Первое, что пришло мне в голову, – это шпионка, которую подослали на мое судно с самыми подлыми намерениями. Я не мог позволить ей уйти с тем, что она могла узнать обо мне и моем корабле, поэтому пришлось задержать ее на борту. Когда мы отплыли, Рея была с нами. Тонкий шрам на лице Люсьена побелел.
– Из того, что вы сейчас рассказали, а также благодаря тому, что я узнал из другого источника, мне известно, что моя дочь была очень больна, когда появилась в Чарлстауне. И независимо от того, поверили вы ей или нет, я нахожу чудовищным, что вы были настолько безжалостны к перепуганной до смерти девушке, к тому же отчаянно нуждавшейся в докторе, что не отвели ее к местным властям. Неужели же у вас совсем нет сердца, что вы остались глухи к слезам полупомешанного от пережитого ужаса ребенка?! – Такая ярость прозвучала в голосе герцога, что даже Рея застыла, не в силах взглянуть на отца.
