Лори Макбейн - И никакая сила в мире...
– Я постараюсь запомнить ваши слова, капитан, – отозвался сэр Морган и, встретившись с ним взглядом, почувствовал, что тот немного смягчился.
Беседуя, они не сразу обратили внимание, что дверь в комнату леди Реи распахнута настежь.
То, что они увидели, ошеломило обоих. На леди Рее была какая-то непонятная одежда из кусочков тонкой кожи. Но их поразило не это. Самое странное, что какой-то незнакомец сжимал девушку в своих объятиях. Он стоял спиной к дверям, крепко прижимая Рею к груди, и гладил рукой шелковистые пряди ее роскошных, разметавшихся по плечам волос. Вдруг, к изумлению и ярости застывших на пороге мужчин, он коснулся ее щеки нежным поцелуем. Но что было самым удивительным – леди, похоже, ничуть не протестовала. Больше того, девушка еще теснее прижалась к незнакомцу, обвив руками его шею.
Обнимавшаяся парочка, похоже, и не заметила появления двух мужчин. Только лежавший на кровати Ямайка услышал шорох шагов и, издав душераздирающее мяуканье, исчез под кроватью.
Может быть, слабое всхлипывание Реи заставило очнуться окаменевшего было Данте, а может быть, это была обычная ревность при виде той нежности, с которой незнакомый мужчина прижался щекой к золотоволосой головке. Что бы там ни было, но, прежде чем сэр Морган опомнился, Данте в три прыжка пересек комнату и оказался возле мужчины.
С силой схватив незнакомца за плечо, Данте отшвырнул его в сторону, и его рука уже схватилась за эфес шпаги, но в это мгновение перед ним очутилась Рея.
– Нет, Данте! Прошу тебя! Ты не понял! Это же мой отец!
Она застыла перед разъяренным Лейтоном, губы ее дрожали, лицо побелело от ужаса. Взяв себя в руки, она как можно мягче повторила:
– Это мой отец.
Словно молния сверкнула в светло-серых глазах Данте, но был ли то страх или неуверенность, трудно было понять по застывшему лицу, когда он встретил испытующий взгляд пожилого мужчины. Впрочем, даже если бы Рея не назвала его, Лейтон не мог бы не узнать герцога Камейра.
Раз увидев это лицо, невозможно было забыть его. Виной всему был шрам. Он пересекал щеку, тонкой линией протянувшись от левого глаза до самого уголка рта, и придавал орлиному профилю вельможи мрачное сходство с хищной птицей. А ведь годы почти не коснулись его, вдруг подумал Данте – много лет назад он не раз видел отца Реи за карточным столом. Герцог по-прежнему был высок, широкие плечи ничуть не ссутулились. В его фигуре не было и намека на полноту, а облегающий камзол только подчеркивал стройность фигуры. Пролетевшие годы избороздили глубокими морщинами суровое лицо, выражение темно-карих глаз стало еще более пресыщенным и циничным. Взгляд его немного теплел, лишь останавливаясь на нежном личике дочери.
Да, Данте хорошо запомнил этот взгляд, как и презрение, что сквозило в нем при виде беспутного юнца. Герцог даже не пытался скрыть его, когда разделал в пух и прах распутного маркиза Джейкоби. Прошли годы, однако Данте не забыл их последнюю встречу – тогда он превратился в посмешище. И вот теперь, сделав шаг в сторону и отпустив плечо Люсьена Доминика Камейра, он внезапно понял, что с годами ничего не изменилось. Он по-прежнему чувствовал презрение герцога. Только теперь в глазах отца его возлюбленной горела лютая злоба, которую тот даже не посчитал нужным скрыть.
У сэра Моргана, молча наблюдавшего за этой сценой, возникло какое-то неприятное чувство. Капитан королевского флота замер в дверях, подумав, что его вмешательство в такую минуту вряд ли будет уместно. Но рука сэра Моргана невольно опустилась на эфес шпаги, как только проницательный взгляд герцога остановился на его лице. И сэр Морган невольно поежился, не понимая, как такой высокомерный и жестокий человек, как герцог, мог быть отцом леди Реи. Видимо, девушка похожа на мать, подумал он, чувствуя себя все более неуютно перед этим надменным, властным человеком. Слишком часто в своей жизни он сталкивался с неприятностями, которые способен принести вельможа, занимающий достаточно высокий пост. Ведь порой офицерам армии и флота его величества от них житья не было, особенно если они пробирались в парламент или водили дружбу с кем-нибудь из министров, а хуже всего – если у них были связи в Адмиралтействе. И уж если герцогу Камейру что-то не понравится, одного слова, вовремя сказанного нужному человеку, будет достаточно, чтобы карьера сэра Моргана пошла прахом.
– Отец, это капитан сэр Морган Ллойд, командир «Портикуллиса». Под охраной его корабля мы вернулись в Англию. Я очень обязана капитану, ведь именно он пришел мне на помощь в Антигуа.
Услышав эти слова, сэр Морган с облегчением перевел дух.
– Капитан, – сказал герцог, едва заметно склонив надменную голову, – если то, что рассказала мне дочь, соответствует действительности, а у меня нет причин сомневаться в ее словах, значит, я ваш вечный должник. Знакомство с вами – большая честь для меня. – В голосе герцога прозвучали неожиданно теплые нотки.
Увидев на этом высокомерном лице какое-то подобие улыбки, сэр Морган почувствовал, что его наградили по-королевски.
– Благодарю за честь, ваша светлость. Леди Рея Клер чересчур добра, ведь я только исполнил свой долг. И до сих пор благодарен судьбе, что смог быть полезен ее милости, – отозвался капитан. – Истинным же героем и спасителем нужно назвать капитана Лейтона, ведь это он вытащил леди Рею из трущоб Чарлстауна. Он вырвал ее из лап похитивших ее гнусных бандитов.
Однако герцогу Камейру, похоже, поступок капитана «Морского дракона» виделся в совершенно ином свете.
– С тех пор прошло уже больше полугода. Либо я сильно ошибаюсь, либо ваше плавание было кругосветным. К тому же мне кажется, что путь в Англию из Чарлстауна лежит вовсе не через Вест-Индию. – Рее было прекрасно известно, что подчеркнуто вежливый тон отца всегда говорил о том, что он сильно раздосадован.
– Отец, я тебе все объясню. Пожалуйста, мне так много нужно тебе рассказать…
– Рея, дорогая, позволь этому джентльмену самому объяснить, почему он так долго удерживал тебя на своем корабле.
За все это время Данте Лейтон не проронил ни слова. Он глубоко задумался, а беспощадная память вновь унесла его на много лет назад. Люсьен Доминик словно олицетворял собой все, что он оставил в своем горестном прошлом. На одно короткое мгновение, когда жгучие воспоминания чуть было не взяли над ним верх, он почувствовал, как им овладевают хорошо знакомые ему чувства: жгучий стыд и страх, что его предали. Но Данте уже больше не был перепуганным насмерть мальчишкой-аристократом, в отчаянии покинувшим Англию. Не было в мире человека, которого бы он испугался.
Наверное, неясная угроза, что исходила от хранившего молчание Лейтона, насторожила герцога. Глаза его подозрительно сузились, и он с внезапным интересом окинул взглядом молодого человека, впервые обратив внимание на чеканный аристократический профиль и бронзовое от загара лицо. Что-то неуловимо знакомое было в надменности его позы, в том, как тот стоял, горделиво выпрямившись, будто бросая вызов каждому, кому придет в голову безумная мысль оскорбить его, и это встревожило Доминика. Внезапно герцогу показалось, что он уже когда-то встречался с этим человеком.
