В плену удовольствия - Элизабет Торнтон

— Полагаю, что да.

Ева рассмеялась. Она была в совершеннейшем восторге от их добродушной пикировки, напоминавшей игру в шахматы.

— Что ж, значит, решено, — заключила мисс Клэверли. — Мы едем в Лондон, чтобы принять участие в новом сезоне.

Ева прищурила глаза, заметив невинное выражение лица своей тётушки:

— Я только что кое-что поняла. Это тебя леди Сэйерс хочет заполучить в компаньонки. Теперь я это вижу. Вы будете вовсю развлекаться, а на меня свалят заботы о племяннице.

— Глупая девчонка! Я буду твоей компаньонкой на тот случай, если ты вдруг задумаешь убежать с охотником за приданым.

Они обе рассмеялись от такой маловероятной перспективы.

Немного помедлив, мисс Клэверли спросила:

— А почему ты всё же согласилась принять участие в этом сезоне? Смею ли я надеяться, что ты всерьёз рассматриваешь идею супружества?

— Для кого?

Мисс Клэверли откинулась назад и ответила на вопрос Евы:

— Для себя, конечно.

— Какой в этом смысл? Ты бы только поймала в сети своего очарования всех моих ухажёров. Какой мужчина посмотрит на меня, если моя компаньонка гораздо решительнее?

— Такой, который любит тихую жизнь, — возразила Миллисента. — Бедняга, одним кошмарным утром он проснётся и поймёт, что его одурачили. А всё потому, что внутри ты решительна, Ева, и мы обе это знаем. Впрочем, ладно. Вопрос замужества отложим пока в сторону. Но если тебя не интересуют поиски мужа, то зачем ехать в Лондон?

Серые глаза Евы потемнели, став почти фиолетовыми, — верный признак того, что она чем-то взволнована.

— События моего следующего романа будут разворачиваться в Лондоне, прямо в разгар сезона. И мне нужно побыть частью этого действа. Я хочу увидеть, чем живёт светское общество. Мне необходимо узнать, что чувствует молодая девушка на первом балу, на что надеется, о чём мечтает. То же самое касается её родителей и юношей, за ней ухаживающих. Ты же знаешь меня: я не могу писать книгу, пока не разузнаю всё в деталях.

Её тётя нахмурилась и какое-то время сидела молча. А затем сказала:

— Будь осторожна, Ева. Люди из высшего света пойдут на всё, чтобы защитить свою личную жизнь. И если они узнают себя в одной из твоих книг, то сложно сказать, что они предпримут в ответ.

— Я прекрасно это понимаю, — заверила тётю Ева. — Мои герои рождаются в моём воображении. Любое сходство с живым человеком — всего лишь случайность.

— Всё равно будь осторожна, Ева.

— Буду. Я обещаю.

В столовой снова воцарилась тишина, затем мрачное лицо мисс Клэверли прояснилось, и она произнесла:

— Так, расскажи-ка мне о письме твоего издателя, и прежде чем ты сделаешь какое-нибудь игривое замечание на мой счёт, я признаюсь, что узнала почерк, которым написан адрес на конверте. Полагаю, он устраивает ежегодный приём в «Клэрендоне»?

Ева кивнула:

— Для писателей и их друзей, так что я рассчитываю на тебя и твою поддержку.

Мисс Клэверли просияла:

— Я не пропустила бы его ни за что на свете.

Они доели свой скудный завтрак, состоящий из тостов с чаем, в дружелюбной тишине. Миллисента размышляла о том, что Ева так похожа на свою мать, Антонию, что прямо сердце обмирало — эти живые серо-фиолетовые глаза, тёмные ресницы и брови, буйная грива тёмных волос, которую племянница редко укрощала шпильками и бантами — только когда выходила в свет. Но сходство было не только внешним. Тётушка знала, что в один прекрасный день Ева осознает наследие своей матери. И этот день приближался, о чём свидетельствовали многочисленные знаки. Мисс Клэверли боялась, но даже она не могла назвать причину своего страха.

Внезапно осознав, что Ева на неё смотрит, Миллисента сказала первое, что пришло в голову:

— Если мы собираемся поучаствовать в Сезоне, нам понадобится соответствующая одежда. Как думаешь, нам успеют сшить несколько платьев до отъезда?

Ева допила чай и ответила:

— Леди Сэйерс пишет, что лучше подождать, пока мы не приедем в город, прежде чем что-либо шить. Её портниха знает, что сейчас в моде.

— Но подумай о цене! В Лондоне она заоблачная.

Ева поставила локти на стол, положила подбородок на руки и улыбнулась тёте:

— Какая нам разница? Счета оплатит миссис Бэрримор.

— Миссис Бэрримор?

— Тётя! Это же я! Ева Диаринг! Надеюсь, ты не забыла, что миссис Бэрримор — это знаменитая писательница, которая время от времени оплачивает наши с тобой небольшие излишества?

Мисс Клэверли с большим достоинством ответила:

— Конечно, я знаю, кто такая миссис Бэрримор. Только не догадывалась, что у неё полно лишних денег.

— У неё их целые мешки, — сказала Ева, ухмыляясь.

— Ммм… Может, мне тоже стоит написать книгу?

— Может, и стоит.

* * *

Когда Ева после завтрака вышла из столовой, Декстер, щенок её любимицы Шебы, повсюду следовавший тенью за своей хозяйкой, оставил пост у входных дверей и поспешил за ней. Войдя в спальню, Ева направилась прямо к секретеру и первым делом написала письмо своему издателю, затем пару минут посидела, покусывая конец перьевой ручки и обдумывая намеченную поездку в город.

— Знаешь, Декстер, — наконец сказала Ева, — что-то меня удерживает от этой поездки. Я знаю, что хочу принять приглашение леди Сэйерс, но никак не могу написать на бумаге ни слова.

Перед её мысленным взором появился бальный зал, ярко освещённый сверкающими люстрами. Прекрасные юные дебютантки и их статные партнёры кружились по паркету. Позади них, за стеклянными дверями, выходящими на террасу, виднелся сад, залитый лунным светом.

Место было очень знакомым. Ева годами видела его во сне. Именно так, во сне, к ней и приходили сюжеты романов, но только этот сон заставлял ее дрожать от страха.

Ева мысленно поправила себя: события её романов происходили в обстановке, которую она брала из своих воспоминаний, то есть описывала знаменитые сады, в которых побывала в детстве. Но она точно знала, что никогда не видела бального зала с дебютантками. Так почему же она постоянно видит это место? Ева чувствовала, что разгадка совсем близко.

Она смущённо рассмеялась:

— Ты только посмотри на меня! Я начинаю рассуждать, как мои ненормальные кузины Клэверли.

Декстер не сводил чутких тёмных глаз со своей хозяйки, сидевшей, уставившись в одну точку.

А Ева вдруг вспомнила родителей, особенно маму. В детстве Ева никогда не задавала вопросов. Отец всегда был занят, упрочивая свою репутацию садового архитектора. В результате большую часть времени он проводил, путешествуя по Англии. Когда появлялась возможность, Ева с матерью собирались и ехали к нему. Эта беззаботная жизнь закончилась, когда Антония умерла, а отец Евы снова женился, едва минул год со дня смерти