Гуиллермо Гланк - Девушка по имени Судьба
Красотка Маргарита, служанка в таверне, тут же поднесла Гонсало вина и присела за его столик. С тех пор как Гонсало отметил ее своим вниманием, она чувствовала себя королевой и была предана этому богатому красавцу и душой и телом.
Стройный, хорошо сложенный, изящный, изысканный Гонсало казался ей верхом совершенства. А какой огонь загорался в его темных глазах, когда он смотрел на нее!
Гонсало и впрямь мог считаться красавчиком с его тонкостью черт, томными черными глазами, которые мгновенно загорались то страстью, то гневом. Вот только когда он улыбался, в нем проступало что-то крайне неприятное и хищное. Но улыбался он редко, чаще на его лице появлялась беглая кривоватая усмешка.
— Что-то случилось, мой господин? — спросила Маргарита, глядя на озабоченного Гонсало. — Скажи, ты знаешь, я могу дать хороший совет.
— Знаю. Но это дело я решу сам, — Гонсало взглянул на нее и потянулся к ее губам. — Когда ты рядом, я не могу думать о делах, — прибавил он, вставая и увлекая Маргариту за собой.
Она не противилась, за Гонсало она пошла бы на край света.
Донна Энкарнасьон, Мария и Виктория не могли прийти в себя от радости и изумления, осматривая городской дом, который купил дон Мануэль. Они не ожидали увидеть столько шика, красоты, изящества. В поместье у них все было скромнее, проще.
Покуривая сигару, дон Мануэль с довольной улыбкой наблюдал за своим семейством. Сюрпризы только начинались, он приготовил для них еще не один сюрприз. А что касается дома, то он и сам был доволен покупкой — дом был отличный, недаром раньше принадлежал французскому послу.
Пока Мария с матерью восхищались гнутыми ножками стульев и диванов, атласом обивки, статуэтками, консолями, зеркалами, Виктория выбежала в сад, а потом отправилась на конюшню. Конюшня ей понравилась больше всего. Еще бы, она была такой просторной!
«Завтра же попрошу папу, чтобы пригнали из имения лошадей, — решила Виктория, — и на своей Злючке я объеду всю Санта-Марию!»
Ей не терпелось немедленно отправиться осматривать город. Не важно, что дело идет к вечеру, можно дойти хотя бы до собора. Как они с Марией мечтали его увидеть! Они ведь впервые в городе. Разве можно сидеть в четырех стенах?
Но донна Энкарнасьон мягко удержала Викторию:
— Сегодня мы так устали! Осмотрим все завтра. Куда спешить? У вас вся жизнь впереди, дорогие мои девочки.
Мария послушно отправилась в спальню. Но Виктория и подумать не могла, что дверь сейчас запрут и она останется в этом красивом доме как в клетке.
— Мамочка! Я ненадолго! В сад! Подышать воздухом!
Донна Энкарнасьон кивнула: после воли в поместье, конечно, ее девочке тут тесновато.
Виктория вышла в сад, оглянулась и выскользнула за ворога, собираясь сделать хоть несколько шагов по этому неведомому чудесному городу. Все было ей тут внове — дома, люди. Уже смеркалось, в окнах зажигались огни. Виктория шла в предвкушении чудес, которые могли открыться на каждом шагу.
Но тут из-за угла вывалилась компания хмельных пастухов-гаучо. Увидев красотку, что одна разгуливает по улицам в вечерний час, они решили прихватить ее с собой и хорошенько повеселиться. Обступив девушку, отпуская развеселые шутки, они уговаривали ее не ломаться:
— Сама видишь, мы парни что надо! Выбери, кто тебе по душе, и отправимся на реку поплясать и выпить. Дай-ка я тебя поцелую, чтобы ты поняла, как с нами сладко!
Виктория изогнулась как кошка, приготовившись кусаться и царапаться, отчаянно защищаясь от полупьяных негодяев, — нет, таких сюрпризов она не ждала!
Отчаянное сопротивление Виктории только подзадоривало парней, они хохотали все громче, придвигались все ближе к ней. Виктория испугалась всерьез. Она поняла, что матушка не случайно отложила прогулку на утро. Ночной город — это тебе не имение!
Один из парней уже протянул к ней руки, как вдруг молодой, но властный голос спросил:
— Что здесь происходит? А ну назад! Оставьте девушку в покое!
Парни отступили перед лошадью, которой их теснил сержант.
Виктория подняла голову и увидела сияющие карие глаза молодого человека и ореол светло-каштановых волос. Руку он держал на рукояти кинжала, готовый ринуться на ее защиту. Как завороженная смотрела на него Виктория — мечта ее сбылась, вот он — принц ее сновидений!
Гаучо не стали связываться с сержантом, они торопились повеселиться, а красоток в городе полным-полно.
— Как вы себя чувствуете, сеньорита? — заботливо спросил незнакомец.
— Хорошо. Только растерялась. Я впервые в городе и боюсь заблудиться, — ответила Виктория.
— Значит, вас нужно проводить, — принял решение молодой человек,
Сердце Виктории подпрыгнуло от радости, все внутри запело: да, да, да, проводить, конечно, меня нужно проводить!
Сержант окликнул проходящего мимо солдата и поручил его заботам молоденькую сеньориту. Искреннее и простодушное разочарование отразилось на лице Виктории. Сержант поехал дальше по улице, даже не оглянувшись.
«Ничего, он меня еще заметит, не будь я Викторией!» — поклялась себе взволнованная и счастливая девушка. С таким сюрпризом уже можно было возвращаться домой. Теперь ей никогда не будет скучно. Она знала, что встретила свою любовь и будет любить этого человека до конца своих дней. Возле дома Виктория попала в объятия взволнованной Марии.
— Куда ты пропала? Я так беспокоилась, — говорила она, целуя сестру.
— Я встретила генерала своей мечты, — таинственно ответила Виктория. — Идем, я тебе все расскажу!
Утром сеньор Федерико Линч пришел с визитом к дону Мануэлю Оласаблю. Дон Мануэль был польщен. Он не ошибся в выборе партнера: Линч был не только порядочным и деловым человеком, он был еще и человеком сердечным. Значит, и Мария будет счастлива, войдя в семью Линчей.
Линч поздравил дона Мануэля с переездом и пригласил вечером к себе.
— Я познакомлю вас с лучшими семействами города. Мои друзья станут вашими друзьями. И я, наконец, буду иметь честь представить вам своего сына, — сказал он, после чего мужчины, посмотрев друг на друга, понимающе улыбнулись.
Вечер в доме Линча был в разгаре. Светское общество Санта-Марии оценило по достоинству представленное ему семейство Оласабль — сияющую красоту темноглазой Марии в короне золотых волос, пикантность смуглой Виктории, их парижские туалеты, о которых позаботилась их тетушка Асунсьон, которая уже много лет жила в Европе. Родители дали дочерям прекрасное воспитание, и матери взрослых сыновей оживились, приглядываясь к завидным невестам. А матери дочерей на выданье чопорно поджали губы: у вновь прибывших не хватает светского лоска. «Простушки!» — было их общее мнение.
