Шанна Кэррол - На берегах любви
Потом пришел страх. Мари с трудом оторвалась от него, сердясь на себя за собственную трусость. Пытаясь держаться естественно, она поднялась, вошла в воду, смыла с себя песок и остановилась в ожидании. Через некоторое время Гай подошел к ней. Взявшись за руки, они в молчании пошли обратно.
Может быть, все произойдет в следующий раз? Сегодня вечером должна состояться очередная вечеринка. Пойдут ли они с Гаем снова на пляж, где он станет ее первой истинной любовью? Она зажмурилась, пытаясь представить себе все, что могло произойти между ними…
Странный грохот прервал ее фантазии. Мари быстро села. Что это? На небе не было ни облачка, но грохочущий звук повторился. Может быть, это шторм, там вдали, на юге?
Мари вскочила и побежала вверх – ей надо было обязательно успеть подняться на вершину и спуститься вниз, прежде чем шторм доберется сюда, иначе…
Когда кедры сменились кофейными кустами, посаженными несколько лет назад старым Хуаном, подлесок почти исчез и идти стало легче. Еще сотня ярдов, и Мари вышла на вершину, напоминавшую собой бритую голову монаха.
Снова послышался треск; вначале тихий, он с каждой минутой становился все громче. Мари вскрикнула и помчалась вперед, спеша миновать открытое место. Вскоре она достигла кедровой аллеи, и та вывела ее к могиле матери.
Девушка начала быстро спускаться по склону, стараясь избегать обломков скал и кустарников, а когда выбежала на прогалину, огляделась.
Ла-Каше горел! Плантации табака, поля, дома – все пылало, охваченное огнем. В разрушенной гавани стояли три корабля, и со стороны одного из них поднимались клубы черного дыма; затем раздался медленный рокочущий взрыв. Шлюп, успевший выйти в море, тоже загорелся; его охваченные огнем мачты падали в воду. Вскоре и от остальных кораблей остались лишь горящие обломки.
Мари слышала треск выстрелов, видела метавшихся по берегу людей и новые вспышки огня.
Очевидно, на Мистере напали, но кто? Она ясно различала на подходивших со стороны моря ощетинившихся пушками огромных парусниках испанские флаги, но ведь у Мистере есть соглашение с испанским правителем в Ла-Гаване, которому они каждый год платят дань и клянутся в союзнических чувствах!
Ничего не понимая, Мари побежала вперед по знакомой тропинке, мимо забора, окружавшего могилу матери. На ходу она успела заметить, как внизу в панике метались слуги; охваченная пламенем соломенная крыша дома рухнула, подняв огромные клубы серого дыма. Затем снова раздались выстрелы.
Отец! Мари бежала изо всех сил; ее иссиня-черные волосы развевались на ветру.
Внезапно впереди показалась чья-то фигура; глаза на медно-коричневом лице слуги выглядели огромными от охватившего его ужаса.
– Томас!
– Скорее пойдемте со мной! Вам надо спрятаться.
– Но что все это значит?
Слуга рванул ее за руку так, что она едва не потеряла равновесие.
– Марсиа! Он пришел, чтобы убивать, и капитан Солиа тоже с ним.
Видя, что девушка не трогается с места, Томас кинулся прочь.
Мари собралась было последовать за ним, но вдруг обернулась и побежала вниз, к полям. Гогочущие испанцы в закопченной одежде поджигали их, размахивая в воздухе пылающими факелами, у некоторых на головах сверкали шлемы. Увидев бегущую с горы девушку, они закричали, указывая на нее пальцами, и несколько человек тут же кинулись ей наперерез, но она промчалась мимо прежде, чем они успели схватить ее.
На берегу, у шлюпа, словно листья, ожидающие порыва ветра, сгрудились взятые в плен жители острова.
– Отец!
Жан Рейвен обернулся. Мари кинулась к нему, но тут чья-то рука схватила ее и, грубо повернув, бросила на песок. Девушка отчаянно сопротивлялась, в то время как двое преследователей рассматривали свою добычу – их сальный смех, казалось, заглушил даже рев пламени.
Внезапно над ней нависла гигантская фигура, и Мари пронзительно закричала при виде ужасного лица – таким матери обычно пугают непослушных детей. Капитан Солиа, тот самый, похожий на рептилию…
– Тихо, женщина! – произнес Солиа, и ей показалось, что это ревет океан.
Огромная тяжелая лапа разорвала на Мари рубашку и дотронулась сначала до одной ее груди, потом до другой, а затем мозолистые пальцы прочертили линию до пояса ее бриджей, ловко проникли внутрь, ощупали нежную кожу… Лицо насильника медленно расплылось в ужасающей усмешке:
– Ты и я. Мы с тобой попозже полюбезничаем, да?
– Животное!
В этот момент Жан Рейвен, разорвав путы, рванулся к ней.
Мари услышала сухой треск выстрела и пронзительно закричала. Ее отец остановился, затем, спотыкаясь, сделал еще несколько шагов и рухнул на песок.
Стрелявший – безупречно одетый испанец – опустил пистолет.
Мари подползла к отцу.
– Папа! О нет, пожалуйста!
Жан Рейвен открыл глаза.
– Прости, дорогая… Я так и не смог уберечь тебя. – Он взглянул поверх ее плеча. Его убийца стоял рядом с ленивой улыбкой на губах. – Проклятый Марсиа… – пробормотал умирающий.
Аристократ ответил легким поклоном и засмеялся:
– Дон Хуан Франциско Гарсиа-и-Марсиа. Тот самый, который всегда готов проучить непокорных французов и их женщин. Твоя дочь будет моей. Сначала моей.
– Подлый убийца детей! – презрительно прохрипел Жан. – Мясник и убийца. Потомки будут плеваться при одном звуке твоего имени. – Жан закашлялся и, взяв Мари за руку, притянул ее к себе. Жизнь стремительно покидала его. В последний раз прошептав имя дочери, он навсегда закрыл глаза.
Мари попыталась спрятать лицо у него на груди, но чьи-то жестокие руки тут же оторвали ее от тела отца и перетащили туда, где стояли другие женщины, отобранные для переезда в Барранкиллу – центр владений Марсиа в Южной Америке.
Ближе к вечеру пленницам дали воды и черствого хлеба. Никто их не трогал, подчиняясь приказу нового хозяина, да испанцам было и не до них: группами и поодиночке возвращаясь из Ла-Каше, они волочили за собой добычу, оплаченную человеческими жизнями.
На рассвете женщин провели на борт головного корабля флотилии Марсиа.
Мари почти не заметила, как отплыл корабль, не слышала рыданий несчастных, на глазах у которых погибли их родные: дни и ночи она молча, неподвижно сидела в углу трюма, похожего на темницу.
Через три дня они попали в шторм, шедший с юго-востока, и когда огромная волна, накрыв корабль, разбила его вдребезги, как детскую игрушку, Мари вместе с остальными оказалась в воде. Среди отчаянных криков тонущих людей она словно услышала шепот отца, и это придало ей силы. Каким-то чудом ей удалось взобраться в переполненный баркас.
Еще через два дня Мари, одну из немногих оставшихся в живых, подобрал английский корабль. На борту ее обогрели, накормили горячей кашей, дали новую одежду и подвесную койку.
