Джулия Гарвуд - Роковое сокровище

Джулия ГАРВУД

РОКОВОЕ СОКРОВИЩЕ

Брайану Майклу Гарвуду, блестящему выпускнику юридического и коммерческого факультетов. Твой острый ум, исполненная страсти душа и доброе сердце дадут тебе крылья для высокого полета. Начиная свою благородную деятельность, помни:

«Правосудие — машина, которая после первого начального толчка катится дальше сама собой» [1].

Начинай толкать, Брайан.

Пролог

Свои самые грозные удары Рок обычно наносит по ночам.

Так произошло и с Джиллиан. Ее мать умерла задолго до рассвета, пытаясь привести в мир нового человека, а молодая глуповатая служанка, сгоравшая от желания стать первой, кто сообщит родным скорбную весть, не нашла ничего лучшего, как разбудить обеих малышек и бесцеремонно объявить, что их дорогая матушка покинула детей навсегда. Не успели они оплакать потерю, как две ночи спустя их снова подняли на ноги и поведали, что новорожденный брат Ранульф, названный в честь отца, также скончался. Крохотное тельце, появившееся на свет Божий двумя месяцами раньше положенного срока, не вынесло тягот земного существования.

Джиллиан боялась темноты. Она подождала, пока служанка выйдет, и соскользнула с большой кровати, с глухим стуком распластавшись на холодных каменных плитах пола. Потирая ушибленный живот, девочка вскочила и босиком направилась к потайному ходу, ведущему в спальню сестры и к крутой лестнице, кончавшейся туннелем, прорытым под кухней. Ходу, которым ей строжайше запрещено было пользоваться.

Джиллиан с трудом протиснулась за массивный сундук, которым отец самолично загородил узкую дверь в стене, чтобы отбить у дочерей охоту шастать туда-сюда. Сколько раз он твердил, что это фамильный секрет, которым можно воспользоваться лишь в крайних обстоятельствах, и, уж разумеется, не для игры. Ведь даже самые преданные слуги ни о чем не ведали, и хозяин замка не собирался открывать им тайну. Кроме того, он справедливо опасался, что дочери могут свалиться со ступенек и сломать свои хорошенькое шейки, и часто грозил задать им хорошую выволочку, если поймает на ( месте преступления. Так что подобное предприятие считалось не только опасным, но и весьма рискованным.

Но в эту ужасную ночь горечи и отчаяния Джиллиан было безразлично любое наказание. Она вынесет все, и гнев отца и порку. У девочки ныла душа от тоски и страха, а в таком состоянии она обычно искала утешения у старшей сестры.

С трудом приоткрыв тяжелую дверь, Джиллиан позвала Кристен и терпеливо ждала, пока та не протянула руку. Вцепившись в пальцы Джиллиан, сестренка втянула ее внутрь и помогла забраться в постель. Малышки обнялись, спрятались под тяжелым одеялом и горько заплакали, слушая мучительные вопли безутешного отца, больше похожие на вой раненого зверя, разносившиеся эхом по гулким огромным комнатам. Он снова и снова звал покойную жену, словно надеялся, что она откликнется и вернется. Смерть властной хозяйкой вошла в некогда мирный дом и правила там железной рукой.

Но на этом беды не кончились. Убитое горем семейство даже не успело залечить свои раны, ибо демоны ночи еще не насытились страданиями несчастных и не собирались выпустить добычу из острых когтей. Именно во мраке ночи подлые враги нагрянули в их дом и уничтожили родных Джиллиан.

Папа вбежал к ней в спальню с Кристен на руках. Следом появились его преданные солдаты: Уильям, любимец Джиллиан, вечно совавший ей медовые сладости за спиной отца, Лоренс, Том и Спенсер. При виде мрачных, как грозовое небо, мужчин Джиллиан поспешно села, сонно потирая руками глаза. Отец отдал Кристен Лоренсу и поспешил к младшей дочери. Поставив свечу на сундук, он сел рядом с Джиллиан и дрожащей рукой нежно отвел прядь волос со лба девочки. Какой он печальный и усталый! И Джиллиан, кажется, знает, в чем причина.

— Разве мама опять умерла, папа? — встревожилась она. — Ради всего… нет, Джиллиан, — устало пробор-, мотал Ранульф.

— Значит, она вернулась?!

— Ах, мой милый ягненочек, сколько раз повторять? Твоя мама никогда больше не придет. Мертвые не возвращаются. Она на небесах. Постарайся понять.

— Да, папа, — покорно прошептала малышка. Но тут откуда-то снизу до нее донеслись крики, и она только сейчас заметила, что отец в кольчуге и шлеме.

— Ты собираешься сражаться во имя Господа, папа?

— Да. Но сначала я должен позаботиться о тебе и Кристен.

Он потянулся к одежде, заботливо приготовленной на завтра Лайзой, горничной Джиллиан, и принялся торопливо одевать дочь, а тем временем Уильям, опустившись на колени, натянул на Джиллиан башмаки. Раньше мужчины никогда не оказывали ей подобных услуг, и Джиллиан окончательно растерялась.

— Папа, сначала нужно снять ночную сорочку, и пусть Лайза причешет меня, — закапризничала она.

— Времени нет, крошка.

— Папа, а на улице темно?

— Да, Джиллиан, очень, — кивнул отец, накидывая на нее блио [2].

— И мне придется выйти из дома? — испуганно спросила малышка. Отец расслышал нотки страха в ее голосе и попытался успокоить девочку.

— Ты будешь не одна, и взрослые захватят с собой факелы.

— А ты пойдешь с нами?

— Нет, Джиллиан, — громко пояснила сестра с другого конца комнаты. — Папа останется, чтобы вступить в бой за Господа нашего и веру. Правда, папа?

— Тише, — прошипел Лоренс. — Никто не должен знать, куда вы исчезли. Ведите себя тихо, как мышки. Ясно? Кристен энергично закивала.

— Ясно, — прошептала она. — Я могу быть совсем незаметной, если понадобится и…

— Молчи, золотко мое, — попросил Лоренс, зажимая ей рот. Уильям подхватил Джиллиан на руки и понес по темному коридору в комнату отца. Спенсер и Том шли первыми, с зажженными свечами в руках. Гигантские тени плясали на каменных стенах, в тишине громко стучали каблуки по мощенному булыжниками полу. Джиллиан втянула голову в плечи, и прижалась к суровому воину.

— Боюсь этих теней… они как призраки, — прохныкала она.

— Ничего они тебе не сделают, — утешил Уильям.

— Мама! Хочу к маме!

— Знаю, сахарный медвежонок.

Это глупенькое прозвище всегда веселило девочку, и она тут же забыла про все страхи. Мимо протиснулся отец, спешивший открыть дверь в спальню, и она едва не окликнула его, но Уильям приложил палец к губам, напоминая, что нужно молчать.

Едва все очутились внутри, как Том и Спенсер принялись сдвигать в сторону тяжелый сундук, загородивший потайную дверь. Ржавые петли надсадно скрипели и скрежетали, как разъяренный вепрь, которого подняли с лежбища.