Уинстон Грэхем - Корделия
На выручку пришла тетя Летиция.
– Слушай, Фредерик, дай мальчику поиграть. Не мешай, пожалуйста. Музыка так успокаивает нервы!
Фредерик Фергюсон, как обычно, пропустил реплику сестры мимо ушей. Что с нее взять?
– В среду вечером хор церкви Сент-Джеймса будет исполнять "Мессию". Ты поедешь, Брук?
– Наверное…
Маргарет похоронена в Олдерли. Ничто не мешает ему посетить церковь Сент-Джеймса.
– А мне не хочется, – дядя Прайди потряс бородой. – У их теноров металлические голоса, а вместо контральто коровье мычание. Уж я-то знаю. Эта вещь по зубам только профессиональным исполнителям.
– В последнее время хор стал значительно лучше, – возразил Фредерик, частично обращаясь к Прайди, а частично – к сыну, со значением.
– Я и не знал, Фредерик, – сказал Прайди, – что ты неравнодушен к музыке. Приезжай в следующий раз в "Джентльмен Концерт-Холл". Карл Халле покажет тебе, что такое настоящая музыка.
– Проводи меня, Брук.
Молодой человек поднялся с места, и они вышли в перегруженную мебелью прихожую.
– Итак, в среду, – сказал отец. – Присмотрись к первому ряду. С нашего места будет хорошо видно. В той семье две или три взрослые дочери. Конечно, это тебя ни к чему не обязывает.
Брук пристально посмотрел на отца. Все в нем восставало против этого предложения. Дело даже не в недавней утрате. Просто он от рождения боялся решительных действий.
– Я их знаю? – выдавил он из себя.
– Вряд ли ты с ними где-нибудь встречался. Разве что видел в церкви.
– Как их фамилия?
– Кажется, Блейк. Многодетная семья.
– Нет, это мне ничего не говорит, – с облегчением, словно взяв трудный барьер, вымолвил Брук. – Куда ты собрался?
– Просто прогуляться. Тебе тоже не помешало бы заняться физическими упражнениями, вместо того, чтобы горбиться в кресле у камина.
– Сегодня ненастная погода.
– У их отца часовая мастерская на Оксфорд-Роуд.
– Мастерская? – Брук был ошеломлен. – Это что-то новое – после Мэссингтонов из Олдерли-Эджа.
– Мой мальчик, не принимай близко к сердцу. Это всего лишь смутное предположение. А миссис Блейк – образованная женщина. Кажется, она вышла замуж не за ровню.
– И мне предстоит последовать ее примеру?
– Как я уже говорил, знатное происхождение не гарантирует семейное счастье. Тебе самому решать. Если бы можно было воскресить Маргарет… но это не в человеческих силах. А раз так, нужна ли нам еще одна больная? У нас много денег, это тебе известно. У тебя большой и абсолютно свободный выбор. – Фредерик Фергюсон потрепал сына по плечу. – Это всего лишь предположение. Ты волен пропустить его мимо ушей.
Он открыл дверь и, выйдя из дому, повернул в ту сторону, где жил его приятель, мистер Слейни-Смит, который, не будучи священником, знал, тем не менее, подноготную семейства Блейков.
Глава II
Когда Брук с отцом вошли в приходскую церковь Сент-Джеймса, там уже было полно народу. Они оказались единственными представителями семьи Фергюсонов, Прайди наотрез отказался пойти, а что касалось тети Летиции, то Фредерик Фергюсон лично отговорил ее. Он заботился о сестре, но предпочитал не показываться вместе с ней в общественных местах. Есть же предел человеколюбию.
Они прошли вдоль всего прохода – одетые в черные сюртуки и держа в руках глянцевитые черные шляпы с широкой траурной каймой из крепа. В Бруке было пять футов восемь дюймов росту, Фредерик был повыше – шесть футов один дюйм – и посолиднее. Прихожане шептались им вслед, а один шутник пробормотал: "Можно начинать службу: Фергюсоны на месте!"
Церковь была убрана в честь Пасхи, и, выстроившись в несколько шеренг, хор оказался в обрамлении нарциссов, примул и зеленых пучков мха, принесенного заботливыми прихожанами. Обычно он состоял из одних мужчин, но в особых случаях к ним присоединялись один-два ряда молодых женщин и девушек. С постоянной скамьи Фергюсонов были хорошо видны лица дам – сияющие, ухоженные, в нарядных капорах. Женщины праздно перебирали пальцами ноты и опускали глаза.
Брук и ждал, и боялся этого вечера. Рядом с ним тяжело пыхтел отец, устраиваясь на скамье. Всякий раз, когда мистеру Фергюсону нужно было на людях занять неподвижное положение, ему приходилось делать над собой колоссальное усилие: с таким трудом давалось ему вынужденное безделье. Взгляд Брука блуждал по первым рядам хора. Он женился в двадцать один год и до знакомства с Маргарет ни разу не встречался ни с одной девушкой. Маргарет – совсем другое дело. Со временем она перестала подпадать под общую категорию женщин – загадочных, недосягаемых существ; она была его женой, специально созданной для него природой.
Если он снова женится, придется начинать все сначала. На каждом шагу его будут ждать новые сложности и проблемы. Эти мысли, взятые сами по себе, были способны отвратить его от нового брака. Но вообще-то он любил бывать в обществе дам, беседовать с ними и время от времени тешился романтическими мечтами о том, как бы найти во второй жене нежность, доброту, понимание и тонкость чувств – присущие Маргарет, высоко ценимые им, добродетели.
Началась оратория. В этот день выступали два новых солиста, и Брук подумал, что, услышь их дядя Прайди, ему пришлось бы подавить профессиональное самолюбие и признать несомненную одаренность певцов.
Музыка творила с Бруком чудеса. Им овладели сладкие грезы; в воображении одна за другой возникали яркие и живые картинки недавнего прошлого.
Вспомнилось венчание с Маргарет в этой самой церкви. Невеста была немного бледна в своей фате с флердоранжем. Гости обменивались полупрезрительными улыбками: здесь сошлись две волны, представители двух слоев общества – аристократы и коммерсанты. Вспомнился Дэн – высокий, худощавый циник – и мать Маргарет, со скрипучим голосом и разговорами о старинных кружевах. Медовый месяц в Файли, прогулки меж скалами, а потом – усталость, тревога и разочарование. Но ведь было же, было немного счастья и душевного тепла; они искренне привязались друг к другу.
Мысли плыли на волнах музыки то вверх, то вниз, то снова вверх – в более счастливое будущее, в котором – сейчас в это было легко поверить – рядом с ним появится прелестная молодая девушка, очарованная его внешностью, манерами, разговором…
Фредерик легонько подтолкнул его локтем.
– Вон там три сестры Блейк. В первом ряду. Рядом с долговязой в очках.
Брук залился краской: громкий шепот отца наверняка услышали соседи.
Три юные хорошенькие девушки в соломенных шляпках с широкими полями радостно пели. Брук взглянул на отца, но мистер Фергюсон смотрел на солиста, как человек, всецело поглощенный музыкой. Один Брук знал, что это – обычное выражение его лица: оно никогда не расслаблялось, менялся лишь объект пристального внимания.
