Виктория Холт - Госпожа замка Меллин
– Ну, мисс, – сказал он, – вот я вас и нашел. Это ваши чемоданы? Дайте-ка их мне. Вы, да я, да старушка Вишенка скоро будем дома.
Он взял мои чемоданы и пошел вперед, а я за ним, но вскоре он придержал шаг и поравнялся, со мной.
– А дом далеко отсюда? – спросила я.
– Старушка Вишенка нас туда быстро доставит, – ответил он, укладывая мои вещи в двуколку.
Я села рядом с ним.
Он производил впечатление человека словоохотливого, и я не могла удержаться от искушения еще до приезда на место разузнать что-нибудь о людях, с которыми мне придется жить.
– Этот дом, – спросила я, – Маунт Меллин – судя по названию стоит на холме?
– Он построен на вершине скалы, на берегу моря, так что парк спускается к самой воде. Маунт Меллин и Маунт Уидден – они как близнецы. Стоят и будто дразнят море: «Смой-ка нас». А сами-то прочно стоят на скалах.
– Так значит там два дома? – заметила я. – У нас есть соседи?
– Можно и так сказать. Нэнселлоки – из Маунт Уиддена – они здесь вот уже двести лет живут. От них до нас не больше мили, но через бухту Меллин. И семьи-то дружили, пока…
Он замолчал, и я подсказала:
– Пока?…
– Скоро узнаете, – ответил он.
Я подумала, что настаивать на расспросах ниже моего достоинства, и переменила тему.
– А в доме много слуг? – спросила я.
– Ну, я, миссис Тэпперги и наши дочки, Дейзи и Китти. Мы живем в комнатах над конюшнями. А в большом доме – миссис Полгрей, Том Полгрей и малышка Джилли. Ее-то вряд ли можно назвать прислугой. Но коли она там живет, то считается служанкой.
– Джилли! Какое необычное имя, – заметила я.
– Ну да. Джилли – это ночная фиалка по-вашему. Не иначе, Дженифер Полгрей малость спятила, что выбрала ей такое имечко. Не удивительно, что ребенок такой получился.
– Дженифер? Это так миссис Полгрей зовут?
– Нет! Дженифер – ее дочка. Глазищи – огромные, темные, а талия – тонкая. Такая тонкая, что вы и не видывали. Все особняком держалась, пока однажды не полежала с кем-то на сене. А может, в ночных фиалках. Не успели мы обернуться, как появилась малышка Джилли, а Дженифер – она взяла и утопилась как-то утром. Мы-то все догадывались, кто отец Джилли.
Я промолчала, и, разочарованный отсутствием расспросов, он продолжал:
– Не она первая, не она последняя. Джеффри Нэнселлок всюду, где бы ни был, оставлял о себе память в виде потомства. – Он рассмеялся и искоса взглянул на меня. – Не напускайте на себя строгий вид, мисс. Вам он ничего не сделает. Призраки молодым леди не опасны, а это все, что от него – от мистера Джеффри Нэнселлока – осталось… призрак.
– Так он тоже умер. Но он не… не утопился, вслед за Дженифер?
Тэпперти усмехнулся.
– Ну нет. Он погиб в железнодорожной катастрофе. Вы, должно быть, о ней слышали. Поезд только отошел от Плимута, сошел с рельсов и полетел под откос. Много народу погибло. Мистер Джеф – он ехал этим поездом. И наверняка не по богоугодным делам. Но это было его последнее путешествие.
– Значит, с ним мы не встретимся, но полагаю, что с Джилли я познакомлюсь. А больше прислуги нет?
– Есть еще кое-кто – в парке, на конюшне, в доме. Но все это не то, что было когда-то. Многое изменилось с тех пор, как умерла хозяйка.
– Наверно, мистер Тре-Меллин очень грустит о ней.
Тэпперти пожал плечами.
– А давно она умерла? – спросила я.
– Пожалуй, уж больше года будет.
– И он только сейчас решил, что ему нужна гувернантка для маленькой мисс Элвины?
– У нас уже было три гувернантки. Вы будете четвертая. Никто из них долго не задерживается. Ни одна. Мисс Брей и мисс Гэррет – они говорили, что здесь для них слишком тихо и уединенно. Потом была мисс Дженсен. Настоящая красавица. Но ей отказали от места – взяла кое-что, что ей не принадлежало. Жаль. Она нам всем нравилась. Казалось, она считает большой честью и удачей жить в Маунт Меллине. Бывало говорила нам, что очень любит старые дома. Как выяснилось, она еще кое-что любила, потому-то ее и выгнали.
Я перестала его слушать и стала смотреть по сторонам. Был конец августа, и в промежутках между изгородями по обеим сторонам дороги виднелись поля пшеницы с красными огоньками мака и очного цвета. Время от времени попадались дома из серого корнуэльского камня, мрачные и заброшенные на вид.
Наконец впереди между холмами появилось море, и я почувствовала, что настроение мое улучшается. Казалось, что и природа вокруг изменилась. Цветов на обочинах стало как будто больше; запахло соснами, а у растущих вдоль дороги фуксий цветки были крупнее, чем нам когда-либо удавалось вырастить в саду около нашего дома при церкви.
Свернув с дороги, мы стали спускаться с крутого холма к морю. Я поняла, что мы приближаемся к скалам. Вдруг перед нами открылся вид потрясающей красоты. Скалы поднимались прямо из моря, крутые и неприступные; их покрывали цветы и травы. Я заметила гвоздику, красные и белые цветки валерианы вперемешку с вереском темно-лилового цвета.
Наконец показался дом, похожий на замок, замок на вершине скалы. Как и многие другие дома в этих местах, он был выстроен из гранита, но выглядел величественно и благородно – дом, который стоит уже много столетий и простоит еще больше.
– Вся земля вокруг принадлежит хозяину, – с гордостью сказал Тэпперти. – А там, на той стороне бухты – Маунт Уидден.
Я повернула голову и увидела его. Как и Маунт Меллин, Маунт Уидден был построен из серого камня, но меньше и более поздней постройки. Времени разглядывать его не было, так как мы приближались к Маунт Меллину, а меня этот дом интересовал намного больше.
Мы въехали на вершину скалы и оказались перед красивыми коваными воротами.
– Эй, открывайте! – прокричал Тэпперти.
У ворот была сторожка, перед которой с вязаньем в руках сидела пожилая женщина.
– А ну-ка, Джилли, детка, – сказала она, – пойди открой ворота, а то у меня очень ноги болят.
Тут я заметила девочку, сидевшую у ног привратницы. Она послушно встала и подошла к воротам. Мне сразу бросилась в глаза ее необычная внешность с длинными, прямыми, почти белыми волосами и большими голубыми глазами.
– Спасибо, Джилли, детка, – сказал Тэпперти. Вишенка бодро въехала в ворота, и он объявил девочке: – А это мисс, которая будет здесь жить и заниматься с мисс Элвиной.
Голубые глаза, обращенные ко мне, казалось, не выражали абсолютно ничего или нечто такое, что постичь было невозможно. Пожилая женщина подошла к воротам, и Тэпперти представил ее:
– А это миссис Соуди.
– Добрый день, – сказала миссис Соуди. – Надеюсь, вам у нас здесь будет хорошо.
– Спасибо, – ответила я, с трудом переведя взгляд с ребенка на женщину. – Я тоже на это надеюсь.
