Барбара Картленд - Тень греха
Пока гости обедали в обшитом дубом холле, она тайком наблюдала за ними с балкона, притаившись за дубовой панелью.
Всего их было человек тридцать. Селеста и не подозревала, что женщины могут быть такими вызывающе красивыми и носить вечерние платья с таким глубоким вырезом.
Она даже покраснела, осознав, сколь откровенны такие наряды, а потом решила, что судить об их внешности следует не с высоты галереи, а оттуда, снизу.
За одной переменой блюд следовала другая, привезенные из Лондона вина лились рекой, и голоса звучали все громче и веселее.
А потом пришла Нана и увела ее с балкона.
— Не следует вам, мисс Селеста, смотреть на такое, — строго заявила старая служанка. — А мастеру Джайлсу должно быть стыдно за то, что он привел в дом этих женщин.
— И чем же они плохи?
Но Нана только поджала губы и покачала головой так осуждающе, что Селеста замолчала и уже ни о чем больше не спрашивала.
Рассмотреть лорда Кроуторна ей так и не удалось — Джайлс посадил его светлость во главе стола, так что с галереи была видна только спина гостя.
И все же девушка успела заметить, что волосы у него на затылке немного поредели, а в аккуратно уложенных локонах мелькают седые прядки.
Она надеялась увидеть его на следующий день, но он уехал рано — не потому, поспешно добавил Джайлс, что ему у них не понравилось, а потому что его лошадь выступала на скачках в Эпсоме.
Остальные гости тоже надолго не задержались и вернулись в столицу раньше, чем ожидала Селеста.
— Когда приедешь? — спросила она у брата.
— Когда больше некуда будет деться. На следующей неделе поеду в Ньюмаркет, погощу у Хьюберта, а потом, еще через неделю, — в Йорк: у Фредди грандиозные планы по части развлечений.
— Я рада, что ты не скучаешь, — со всей возможной искренностью сказала Селеста.
— Признаюсь, никогда еще так не веселился! — воскликнул Джайлс. — Вот только… Он не договорил.
— Только — что? — спросила Селеста.
— Все так дорого! — вздохнул Джайлс. — Но его светлость говорит, что судьба благоволит смелым и решительным, и я ему верю.
Селеста не видела брата целых полгода. Однажды, приехав в Монастырь, он снял со стен почти все картины и объявил, что намерен закрыть дом.
— Не понимаю, как ты умудряешься тратить столько денег! — сердито воскликнул Джайлс, когда Селеста показала ему счета.
— Мы уже уволили всех молодых слуг, когда получили твое письмо три месяца назад, — заметила она, с тревогой наблюдая за братом. — Ты не можешь выгнать старика Бейтсона и миссис Хопкинс, они служат у нас больше сорока лет.
— Здесь не благотворительное заведение, — буркнул Джайлс.
Селеста твердо посмотрела на него. За последний год брат изменился до неузнаваемости: лицо его осунулось, черты заострились, а в глазах и в очертаниях рта появилось что-то неприятное.
— Ты в трудном положении? — озабоченно спросила она. — У тебя нет денег?
— Я практически на мели, — грубовато бросил он. — Надеюсь, кое-что принесут картины.
— Ты собираешься их продать?
— Конечно собираюсь! Надо же где-то раздобыть денег.
— Но, Джайлс… Это же часть нашей истории, папа всегда так говорил. Картины на протяжении поколений переходили от отца к сыну. Их нельзя продавать!
— Ради бога, перестань ныть! — оборвал ее Джайлс. — У меня и так забот хватает, а тут ты еще пристаешь с какими-то древними, заплесневелыми холстами, которые только зря занимают место! Да на них уже давно никто внимания не обращает! Говорю тебе: мне нужны деньги. Я хочу развлекаться! Есть в этой развалине еще хоть что-нибудь на продажу?
Он прошел по дому, заглядывая во все комнаты, громко все понося и проклиная.
Монастырь был прекрасен — Селеста считала его самым красивым домом в мире, но отец оставил имение практически в том же состоянии, в каком принял, и старая мебель никого уже не интересовала.
Комоды времен короля Якова, длинные и узкие обеденные столы, резные дубовые стулья прекрасно сочетались со старинными многостворчатыми окнами, дубовыми панелями и потолочной лепниной, но не отличались изысканностью, и продать их по приемлемой цене не представлялось возможным. Бархатные портьеры, обтянутые дамасским шелком кресла и массивные резные кровати почти ничего не стоили вне привычного окружения, с которым они сочетались столь гармонично.
В конце концов Джайлс уехал с картинами и кое-какими золотыми украшениями, которыми, как помнила Селеста, родители пользовались лишь в исключительных случаях.
Кроме того, брат прихватил серебряные блюда с фамильным гербом Роксли, изготовленные во времена Карла II. Из серванта их доставали редко: в имении недоставало слуг, чтобы чистить серебро. Перед отъездом Джайлс отдал особые распоряжения: уволить садовников и отправить в отставку старика Блосса, жить которому отныне надлежало в домишке на краю деревни.
Миссис Хопкинс и Бейтсон получили скромное содержание, а Селесту и Нану ждал переезд в Садовый коттедж.
С тех пор от Джайлса не было никаких известий.
К счастью, Селеста имела свой собственный, хотя и небольшой доход: бабушка оставила обоим внукам небольшое наследство, в котором доля Селесты составляла около пятидесяти фунтов в год.
Денег этих ей и Нане вполне хватало на самое необходимое, поскольку им не приходилось оплачивать съемное жилье. Разумеется, на такие пустяки, как платья, шляпки, обувь и прочее, оставались сущие крохи, а потому все это считалось роскошью.
— Как хорошо, что мне много не надо, — говаривала Селеста.
Гораздо больше отсутствие модных нарядов огорчало старую служанку.
— А ради кого мне здесь наряжаться? — спрашивала Селеста.
На этот вопрос у Наны ответа не было.
«Что же так расстроило ее теперь?» — спрашивала себя девушка, заканчивая ланч.
Вообще-то она подумывала рассказать служанке о странном незнакомце, столь непочтительно обошедшемся с ней в теплице, но как объяснить собственное свое предосудительное поведение? В конце концов Селеста сочла за лучшее просто промолчать.
— Я приготовила вам чашку кофе, — сказала Нана, возвратившись в столовую, — и думаю, вы могли бы съесть персик. Куда вы их положили?
— Я оставила персики в теплице, — быстро ответила девушка. — Там еще не все собрано.
— Тогда съедите один за ужином.
Нана поставила перед юной хозяйкой кофе и, выпрямившись, сложила руки на белом фартуке.
— Так что же все-таки случилось? — мягко спросила Селеста.
— С полчаса назад заходил мистер Коппл, принес газету. Он рассказал…
Селеста с терпеливой улыбкой ждала продолжения.
