Диана Гэблдон - Чужестранка

Фрэнк поднялся и отряхнул брюки от стебельков травы.

— Все-то ты знаешь, девочка моя. А между прочим, нет другого места на земле, где суеверия и колдовство так тесно входили бы в обыденную жизнь, как здесь, в горной Шотландии. Церковь церковью, но миссис Бэрд все равно верит в древний народец и все ее соседи тоже.

Кончиком до блеска начищенного ботинка он показал на пятно.

— Это кровь черного петуха, — пояснил он. — Дома совершенно новые. Сборные, фабричного производства.

Я посмотрела на него весьма холодно.

— Если ты воображаешь, что все объяснил, то это заблуждение. Подумай еще раз. Какая разница, старые это дома или новые? И куда все люди подевались?

— Думаю, собрались в пабе. Пошли посмотрим?

Фрэнк взял меня за руку и повел к калитке, а потом вниз по Джирисайд-роуд.

— В старые времена, — говорил он по дороге, — впрочем, не так уж давно, при закладке дома по обычаю убивали какое-нибудь живое существо и закапывали под фундаментом как искупительную жертву местным духам земли. Обычай древний, как эти холмы. «И зароет он первенца своего в основании дома, а младшего сына под воротами».

Меня просто передернуло от этой цитаты.

— Слава богу, что в наше время они отдают дань современности и прогрессу и приносят в жертву всего лишь петухов. Ты имеешь в виду, что, поскольку дома новые и при постройке никто ничего под ними не закапывал, их обитатели теперь исправили ошибку?

— Совершенно верно, — Фрэнк, явно довольный моей понятливостью, похлопал меня по спине. — По словам викария, многие из здешних жителей верят, что война была послана в наказание за то, что люди отвернулись от старинных обычаев, забыли о своих корнях, перестали, к примеру, закапывать жертвы под фундаментом и сжигать рыбьи кости в камине, за исключением костей пикши.

Он так и сиял, углубившись в любезную сердцу тему.

— Кости пикши сжигать ни в коем случае нельзя, понятно тебе? В противном случае ты больше никогда ни одной не поймаешь. Кости пикши нужно закапывать в землю.

— Я запомню, — пообещала я. — Скажи мне, что следует сделать, чтобы больше не увидеть селедку, и я это немедленно совершу.

Он покачал головой, погруженный в глубины памяти, весь во власти научного экстаза и магии сведений, полученных из множества источников, — в такие минуты он совершенно терял связь с окружающей реальностью.

— Насчет селедки не знаю, — ответил он с отсутствующим выражением лица. — Против мышей надо повесить пучки травки под названием «дрожащий джок» и произнести заклинание: «Дрожащий джок повесим тут, и мыши в доме пропадут». Кажется, так. А что касается жертв, зарытых под фундаментом, то отсюда идут все легенды о призраках. Ты помнишь большой дом в конце Хай-стрит? Он называется «Маунтджералд». Так вот, в нем обитает призрак одного из рабочих, которые строили этот дом. Рабочего будто бы зарыли под домом в качестве ритуальной жертвы. В восемнадцатом веке, это же совсем не так давно.

Фрэнк немного помолчал, задумавшись, потом продолжал:

— Говорят, что по приказу владельца дома одну из стен возвели первой, а потом сбросили сверху каменный блок на голову рабочему, скорее всего, парню, который всем докучал и потому был избран жертвой. Его похоронили на том месте, а потом над ним возвели весь дом. Он появляется в чулане, под полом которого его зарыли, но только в годовщину своей смерти или в один из четырех Старых дней.

— Старых дней?

— Это старинные праздники, — объяснил Фрэнк, все еще блуждая в лабиринтах сознания. — Хогманей, то есть канун Нового года, Иванов день, потом Белтейн, или праздник кельтских костров, и День всех святых. Друиды, древние пикты, вообще все древние народы Британии отмечали праздники Солнца и Огня. В праздничные дни призраки получают свободу бродить где хотят и творить злые или добрые дела, как им заблагорассудится.

Он в задумчивости потер подбородок.

— Белтейн как раз на носу, он отмечается незадолго до весеннего равноденствия. Когда попадешь в следующий раз в церковный двор, посмотри повнимательнее.

Глаза у Фрэнка весело заблестели, и я поняла, что он вышел из транса.

Я рассмеялась:

— И много здесь знаменитых местных призраков?

Фрэнк пожал плечами:

— Право, не знаю. Давай спросим викария, когда увидимся с ним в следующий раз, согласна?

Викария мы увидели очень скоро. Он, как и большинство его прихожан, сидел в пабе и попивал легкое светлое пиво по случаю нового освящения домов.

Он казался несколько смущенным: его застукали на том, что он смотрит сквозь пальцы на проявления язычества. Впрочем, он тут же свел это к наблюдению за интереснейшими местными обычаями исторического характера и почувствовал себя вполне свободно.

— Это просто зачаровывает, — доверительно сообщил он, и я с глубоким внутренним вздохом распознала песенку ученого, столь же знакомую, как «терруит!» лесного дрозда.

Распознал зов родственной души и Фрэнк, подсел к нему, и оба тотчас по самую шею погрузились в архетипы и параллели между древними верованиями и современной религией. Я пожала плечами, протолкалась сквозь толпу к бару и вернулась назад с двумя большими рюмками бренди с водой.

Зная по опыту, как трудно отвлечь внимание Фрэнка от подобного сорта дискуссии, я просто сунула рюмку ему в руку и оставила их в покое.

На широкой скамейке у окна я нашла миссис Бэрд, где она распивала пинту горького пива в обществе немолодого мужчины, который был мне представлен как мистер Крук.

— Я говорила вам о нем, миссис Рэндолл, — заявила она, блестя глазами и оттого, что немного выпила, и от присутствия мистера Крука. — Это тот самый, кто знает все растения. Миссис Рэндолл ужас как интересуется растениями, — немедленно поведала она своему компаньону, наклонившему голову поближе к ней отчасти в знак вежливости, отчасти из-за неважного слуха. — Она их засовывает в книжки и сушит.

— В самом деле? — Мистер Крук приподнял косматую правую бровь, совершенно белую. — У меня есть специальные гербарные сетки, предназначенные для засушивания растений. Остались после того, как мой племянник, он в университете учится, приезжал сюда на каникулы. Он привез их мне, а у меня не хватило духу сказать ему, что я такими вещами не пользуюсь. Травы надо сушить в пучках на весу либо на раме, а потом хранить в марлевых мешочках или в кувшинах. Зачем расплющивать эти маленькие создания, ей-богу, не понимаю.

— Но быть может, — мягко вмешалась миссис Бэрд, — миссис Рэндолл хочет сделать из засушенных мальвочек или фиалок красивые картинки, чтобы повесить их на стену в рамке?

— Ммфм… — По морщинистому лицу мистера Крука нельзя было догадаться, как он отнесся к этому сообщению. — Ла-адно, миссис, ежели эти сетки вам нужны, вы их можете получить, добро пожаловать. Выбрасывать их не хотелось бы, но мне от них никакого проку.

Я заверила мистера Крука, что с удовольствием воспользуюсь его любезным предложением, но была бы еще больше обрадована, если бы он мне показал, где здесь растут некоторые редкие растения. Несколько секунд он пристально изучал меня взглядом, склонив голову набок, словно повидавшая виды пустельга, но, придя наконец к выводу, что интерес мой самый обычный, без подвоха, назначил встречу утром, чтобы мы вместе прошлись по кустарникам. Фрэнк, насколько я знала, собирался в Инвернесс на целый день, чтобы посмотреть какие-то записи в городской ратуше, и я была рада предлогу не ездить вместе с ним. Для меня все эти записи ничем не отличались одна от другой.

Вскоре Фрэнк наконец-то отклеился от викария, и мы отправились домой в обществе миссис Бэрд. Я постеснялась заговорить с ней о пятне крови на крыльце; что касается Фрэнка, то он подобной застенчивости не проявил и с пристрастием расспрашивал о происхождении этого обычая.

— Он, наверное, очень древний? — спросил он, со свистом нахлестывая прутом по траве на обочинах.

Желтенькие примулы-барашки уже распустились, цвели и первые анемоны, а почки на ракитнике набухли; еще неделя — и появятся сережки.

— О да, — откликнулась миссис Бэрд, бодро шагая рядом с нами вперевалочку. — Никто и не знает точно, с какого времени он существует. Наверное, даже раньше, чем появились великаны.

— Великаны? — удивилась я.

— Да, великаны, Фьонн и Фейн, разве вы не знаете?

— Это герои гэльских народных сказок, — оживился Фрэнк. — Вероятно, скандинавского происхождения. Скандинавское влияние здесь можно обнаружить повсюду, по всему побережью к западу. Даже названия некоторых мест скандинавские, а не гэльские.

Я округлила глаза, опасаясь вспышки праведного гнева со стороны миссис Бэрд, но она только мило улыбнулась и охотно согласилась с Фрэнком: да, совершенно верно, она сама, когда ездила на север, видела камень, который называется Два Брата. Он ведь скандинавский, правильно?