Сделка с герцогом - Валери Боумен
С натянутой улыбкой Джастин подошел к кушетке, где сидела Мелисса, и положил ей руку на плечо.
– Спасибо, что согласились прийти, мисс Уилсон. А теперь, прошу вас, расскажите им обоим то же самое, что сегодня утром рассказали мне.
Вероника повернулась к дверям.
– Я отказываюсь слу…
– Нет, Вероника! – на этот раз голос Джастина прогремел как гром – в нем звучала такая сила, которой она до сих пор за братом не замечала. – На этот раз ты выслушаешь все. Сядь!
Вероника остановилась на полпути, повернулась и медленно направилась обратно, обменявшись нерешительными взглядами с Себастьяном. Наконец оба сели на кушетку напротив Джастина и Мелиссы.
– Прошу вас, мисс Уилсон, – прочистив горло, поторопил ее Джастин.
Девица расправила плечи и поджала накрашенные губы.
– Дело в том, ваша светлость, – заговорила она, обращаясь к Веронике, – что вам стоит кое-что узнать.
Вероника с трудом заставила себя кивнуть.
– Однажды я отправила вам письмо, в котором сообщила, что ваш муж побывал у меня дома.
Вероника опять деревянно кивнула, внутри у нее все клокотало.
– Да, он был у меня в доме, – продолжила Мелисса, – но не по той причине, на которую я намекала и в которую заставила вас поверить. Я написала ему, что беременна и попросила прийти немедленно. – Она опустила глаза, и на лице ее отразилась слабая тень смущения. – Беременна от него.
Вероника не шевельнулась, даже не изменилась в лице – только стиснула челюсти.
– И?.. – поторопил Мелиссу Себастьян, свирепо глядя на нее. Очевидно, это был еще не конец истории.
– И это была неправда, – сказала мисс Уилсон. – Все неправда, от начала и до конца. Я просто хотела заманить его к себе, чтобы написать вам, что он побывал у меня, и заставить вас ревновать. Я изобразила беременность, подоткнув простыни под юбки, но он почти сразу распознал обман и немедленно ушел.
Вероника не шевелилась, сотни мыслей проносились в ее сознании.
– Зачем же вы сейчас об этом рассказываете?
Мелисса пожала плечами и, улыбнувшись, словно кошка, нализавшаяся сметаны, не без гордости сообщила:
– У меня теперь есть покровитель, и внимание его светлости мне больше не требуется.
– А я убедил ее очистить душу признанием, – вставил Джастин. – В духе Рождества. Верно, мисс Уилсон?
– Вы, лорд Уитмор, пообещали организовать мне приглашение на праздничный бал к Маркемам в следующем году! – капризно надув губки, протянула девица.
– Ну да, и это тоже, – отмахнулся Джастин.
Мелисса встала и двинулась к дверям, очевидно полагая, что на этом ее роль закончена.
Джастин тоже поднялся, широко улыбаясь сестре и другу, затем отвесил им поклон.
– Так-то! А теперь пойду: я обещал проводить мисс Уилсон домой. Поблагодарите меня позже, – с этими словами он предложил гостье руку и поскорее вывел ее из комнаты.
Едва муж и жена остались в гостиной одни, Себастьян с непроницаемым лицом повернулся к Веронике.
Ей же казалось, что метель, бушевавшая за окном, пронеслась и по ее сердцу.
– Она сказала тебе, что беременна? – повторила Вероника безжизненным голосом. Ей никак не удавалось уложить это в голове. Как же так: ведь все это время, все эти месяцы она была уверена, что Себастьян мог поехать к Мелиссе по одной-единственной причине, а на самом деле… – Почему же ты мне не сказал?
– Потому что сначала хотел сам выяснить, правда ли это, – ровным голосом ответил он.
Вероника покачала головой. Все это казалось ей какой-то бессмыслицей. Что он такое говорит?
– Хотел сам выяснить, правда ли, что твоя любовница носит твоего ребенка, прежде чем сообщать об этом жене? – Она зажмурилась, совершенно сбитая с толку таким поворотом дела.
Себастьян с тяжелым вздохом поднялся, провел рукой по отворотам темно-синего сюртука.
– Именно так, Вероника. Вот и вся история, вся «страшная правда». Я не стал рассказывать тебе, что еду к Мелиссе, потому что дал тебе слово не поддерживать никаких отношений со своей бывшей любовницей. И до того дня не видел ее уже несколько месяцев, с тех пор, как начал ухаживать за тобой. Но мог ли я бросить собственного ребенка, если существовала хоть какая-то вероятность, что ребенок существует и он мой? Я должен был все проверить. Проверил, убедился, что Мелисса лжет, как я и подозревал, и просто не захотел расстраивать тебя этой историей. Но потом ты поймала меня на лжи, и ничто из того, что я мог сказать в свое оправдание, уже не имело значения. Ты мне больше не верила. Ты не смогла меня простить; так какая разница, что произошло на самом деле?
Вероника встала и подошла к окну. Сквозь заиндевевшие стекла она смотрела на бескрайнее снежное поле, на крупные белые хлопья, что стеной сыпались с неба и падали на землю. Сотня разных мыслей крутилась у нее в голове, но громче всех звучала одна: какой же она оказалась дурой! Жестокой, нетерпимой дурой. Нужно что-то сказать – это она понимала. Но… что? Что тут скажешь? Какими словами можно исправить сделанное? Даже просьба о прощении прозвучит нелепо.
Позади нее открылась дверь, и, резко обернувшись, она увидела, что Себастьян готов уйти.
– Куда ты? – воскликнула она, этим возгласом прервав мертвенное молчание.
– К себе в кабинет, – ответил Себастьян. – Попрошу горничных уложить твои вещи. Я освобождаю тебя от нашего договора. Ты больше не обязана идти со мной завтра на бал к Хазелтонам.
Лицо его было спокойно, но на щеке дергался мускул, а взгляд изумрудных глаз резал словно ножом.
Вероника на миг прикрыла глаза. Больно было даже дышать.
– Ты хочешь, чтобы я ушла?
– Сегодня тебе придется переночевать у брата, – ровным голосом ответил Себастьян. – В такую метель опасно возвращаться в Эджфилд-холл.
– Почему ты думаешь, что я хочу вернуться в Эджфилд-холл? – едва слышно (каждое слово давалось ей с трудом) спросила Вероника.
– Откровенно говоря, мне совершенно безразлчно, куда ты отправишься. Как только уляжется метель, можешь ехать куда пожелаешь.
Глава 17
Вечером того же дня Вероника сидела на кремовом диване в гостиной в особняке своего брата, невидящим взором уставившись на дно пустого винного бокала. Таких бокалов она выпила уже три, но чувствовала себя не лучше, чем тогда, когда Себастьян бесцеремонно приказал горничным уложить ее вещи и выставил их с Мэри на заснеженные улицы Лондона. Дом Джастина находился всего в двух улицах оттуда, так что никакие опасности им по дороге не угрожали.
Дверь в гостиную открылась, и вошел Джастин. Вероника подняла бокал, разглядывая брата через стекло.
– Не знаю, почему все твердят, что, когда плохо, надо пить?
– Прошу прощения? – откликнулся брат, подходя к бару и наливая себе
