Прелестная наездница - Валери Боумен
Она еще немного подалась вперед и произнесла заговорщическим шепотом:
— Я так рада познакомиться с вами, Филипп. Только вчера вечером я узнала, что у лорда Клейтона в доме живет еще один пациент. Право же, виконт практически устроил у себя лечебницу.
Филипп моргнул, ничего не сказав, но Тея могла бы поклясться, что по лицу его промелькнула усмешка.
Она несколько минут смотрела на него, выжидая, затем, пожав плечами, добавила:
— Похоже, мы с вами оказались в одной лодке. Иными словами, оба гости лорда Клейтона до тех пор, пока не поправимся. Как вы сами видите, я сломала ногу. От подробностей я вас, пожалуй, избавлю, но должна сказать, что произошло это при мучительно неловких обстоятельствах. Заверяю вас, это та еще история. Может, как-нибудь расскажу, если будет настроение послушать.
Он опять молча, спокойно смотрел на нее. Тея не сомневалась, что даже если он и болен, но уж точно вполне вменяем. Он внимательно смотрел на нее, слушал, и непонятно было, что с ним не так. У Теи сложилось впечатление, что не разговаривает он потому, что сам так решил, а не из-за каких-то физических недостатков. И вот это уже любопытно.
Она попыталась втянуть его в разговор, обещая поделиться то одной историей, то другой, но ничего не вышло. Надо что-то придумать, что-то интригующее и настолько любопытное, чтобы ему захотелось задавать вопросы.
— Лорд Клейтон предупредил, что ваше пребывание здесь должно оставаться в тайне, и даю вам слово, что так и будет, но должна признаться, что и я здесь инкогнито.
* * *
Прошло две недели, и у Теи появилось ощущение, что брат либо решил игнорировать ее, либо с ним что-то случилось. Они теперь каждый день завтракали с Филиппом. Попытки его разговорить в то первое утро не увенчались успехом, но это не помешало ей каждый день придумывать что-нибудь новое. На второй день, пока она долго рассказывала о своей жизни в отцовском доме, Филипп опять ничего не сказал, как и на третий, когда поведала о Мэгги и совместных их детских выходках. На четвертый день последовал рассказ о матери и Энтони, и опять ничего. Молчал Филипп и в следующие дни, пока она в подробностях описывала свое пребывание в поместье Клейтона. С восьмого по тринадцатый день он молча наблюдал, как она демонстрировала трюки, которым научилась, чтобы иметь возможность маневрировать на коляске.
Все изменилось на четырнадцатый день, когда она заговорила об Алабастере, и лишь после того, как обсудила этот вопрос с мистером Форрестером, который накануне обедал вместе с ними.
Тея дождалась, когда подадут завтрак, а лакей отойдет и встанет у стены, и спросила:
— Помните, в день нашего знакомства я сказала, что тоже здесь инкогнито?
Филипп, как обычно, молча уставился на нее.
— Ну, вы, конечно, как истинный джентльмен, не спросили почему, но я вам все равно расскажу. — Тея глубоко вздохнула. — Видите ли, я поплатилась за свою безалаберность сломанной ногой. — Она несколько секунд, выжидая, смотрела на него, затем продолжила: — Дело в том, что я пробиралась уже в третий раз в конюшню лорда Клейтона, причем глубокой ночью. Тея помолчала, надеясь, что это вызовет хоть какую-то реакцию, но Филипп только моргнул.
— Разумеется, у меня на это имелась очень серьезная причина, — не сдавалась Тея. — Понимаете, лорд Клейтон украл мою лошадь. — Она опять взглянула на Филиппа в надежде, что это заявление заставит его хотя бы удивиться, но увы… — Ну ладно, хорошо, пусть не украл, а выиграл, на аукционе. Мой брат должен был купить этого коня, но лорд Клейтон имел наглость предложить за него до нелепости огромную сумму: средних размеров состояние, скажу я вам.
Филипп продолжал молча смотреть на нее.
— Хотя это самый прекрасный конь на свете, арабский жеребец с прекрасной родословной по кличке Алабастер.
Филипп резко поднял голову, и из горла его вырвался звук, похожий на хрип. Он прокашлялся и со второй попытки повторил сиплым шепотом:
— Алабастер…
Сердце так заколотилось, что Тея только кивнула и улыбнулась, не в силах говорить. Ей хотелось смеяться и хлопать в ладоши, но она понимала, что должна сохранять спокойствие.
— Да, Алабастер, — заговорила она наконец. — Насколько я понимаю, вам он тоже знаком, тем более что сейчас он в конюшне лорда Клейтона, и можно как-нибудь его навестить.
— Алабастер, — снова послышался шепот Филиппа.
— Хотите его увидеть? — спросила Тея и, потянувшись, коснулась его руки, лежавшей на столе.
Он кивнул.
После беседы с мистером Форрестером она знала, что больше требовать от него ничего нельзя. То, что Филипп произнес хоть слово, причем дважды, уже великое достижение. Сейчас следует попрощаться и покинуть его, чтобы смог отдохнуть.
— Замечательно, — сказала Тея, убирая руку. — Давайте как-нибудь вместе сходим на конюшню и посмотрим на него, а потом…
Ее прервал резкий стук в дверь.
— Войдите, — отозвалась Тея, зная, что это может быть только кто-то из доверенных слуг или сам Эван.
В комнату вошла Мэгги, явно взволнованная, но, увидев хозяйку, с облегчением выдохнула.
— Вот вы где, миледи. Простите за беспокойство, но вам письмо: вы наверняка захотите сразу же его прочесть. Это от вашего брата.
Глава 24
— Он не приедет за мной! — воскликнула Тея едва не в панике.
У нее так тряслись руки, что, быстро извинившись перед Филиппом, она торопливо покатила в свою комнату, чтобы прочитать письмо без помех еще раз.
Мэгги подошла к ней и нависла над ее плечом, чтобы тоже увидеть письмо.
— Что это значит — он за вами не приедет?
Тея еще раз просмотрела письмо в надежде, что не так поняла. Не может быть, чтобы Энтони проигнорировал ее просьбу и оставил киснуть здесь. Она уже почти успела убедить себя, что он тяжело болен или и вовсе мертв, а теперь, убедившись, что он в полном здравии и просто наплевал на нее, пришла в ярость. Тея уже провела тут больше двух недель, а по словам доктора Бланшара, предстоит пробыть еще не меньше месяца. Энтони просто не может оставить ее тут на столько.
— На, читай сама, — сунула она письмо Мэгги.
Та схватила его и быстро прочла вслух:
— «Дражайшая Тея!
Надеюсь, это письмо застанет тебя в неплохом настроении
