Патриция Гэфни - Тайный любовник

– Мистер Кродди – деловой партнер моего дяди, – пояснила она ровным тоном, прерывая неловкое молчание.

– Я знаю, кто он такой.

– О, откуда?

– Под землей много говорят о вас, мисс Дин. Можно сказать, вы – излюбленный предмет разговоров у нас, бедных, скромных шахтеров.

Она силилась понять его настроение. Тон его был равнодушным, но в углах губ дрожала ироничная усмешка, которую можно было истолковать как угодно.

– С трудом могу представить себе это, – она беззаботно улыбнулась. – Не знаю, кто еще ведет такую же неинтересную жизнь.

– Вам не нравится ваша работа?

– О нет, я люблю ее. Я имею в виду, что моя жизнь менее всего стоит того, чтобы о ней судачили. – Она улыбнулась ему, с удовольствием отметив, что ее ироничный ответ попал в цель. Настроение ее сразу улучшилось, и она весело добавила:

– Я, конечно, преувеличила, когда уверяла мистера Кродди, что не хочу есть. На самом деле я умираю с голоду.

На губах Коннора мелькнула быстрая, смущенная и поэтому совершенно очаровательная улыбка. Промелькнула и исчезла, но глаза его по-прежнему смеялись, когда он напыщенным тоном произнес:

– Еда здесь не бог весть какая, поскольку все делается в благотворительных целях. Но мы сделаем вид, будто этого не замечаем.

Она рассмеялась – не могла удержаться. Роберт получил по заслугам, рассудила она. А кроме того, мистеру Пендарвису нравится, как она смеется.

Обедать на свежем воздухе приятнее, если сесть на что-нибудь: плед, скамью или в плетеное кресло. Мистер Пендарвис предложил устроиться на длинном плоском валуне на берегу речки, но Софи не согласилась по нескольким причинам. Первым ее соображением было, что движущуюся мишень труднее поразить, а встреча с Робертом убедила ее, что им с мистером Пендарвисом гораздо лучше, когда они одни и никто им не мешает. Кроме того, она решила, что, если они будут прогуливаться, окружающие не воспримут их, или это, по крайней мере, произойдет позже, как пару со всеми вытекающими из этого неизбежными осложнениями. Поэтому они бродили от палатки к палатке, поедая сваренные с пряностями креветки и пирожки с горохом, пироги с бараниной, яйца с маслом и анчоусами. Они постояли среди детей перед театром марионеток. Софи присмотрелась к рукам над самодельным занавесом и с удовлетворением узнала, кому они принадлежат: Коре и Хлое Суон, хорошеньким дачкам кузнеца. Джеку это ничего не говорило, тогда она напомнила, что он встречался с ними на чтениях. Всего две недели прошло с того вечера, а как изменились их отношения. Они обменялись взглядами, и Софи показалось, что Джек подумал о том же: об удивительном контрасте между колючей враждебностью, с которой они относились друг к другу прежде, и настороженной дружбой, которая, похоже, начала зарождаться между ними.

Они вернулись к мосту, отхлебывая из бумажных стаканчиков сладкий лимонад.

– Кто эта девушка? – спросил он небрежно, облоко-тясь о перила и показывая стаканчиком направление. Софи повернула голову.

– Какая девушка?

– Вон та, в голубом платье. Небольшого росточка, с черными волосами.

– О, это Сидони Тиммс.

Хорошенькая Сидони работала на молочной ферме в Линтон-холле. Последнее время она водила дружбу с Уильямом Холиоком, управляющим лорда Мортона, – но мужчина, с которым она сейчас стояла, был не Уильям. Софи прищурилась, разглядывая его; она была совершенно уверена, что никогда не видела его прежде, так отчего же его лицо казалось ей таким знакомым?

– Интересно, с кем это она? – пробормотала Софи больше себе самой, нежели обращаясь к мистеру Пендарвису.

– Это мой брат.

Она удивленно повернулась.

– Ваш брат? В самом деле? Ну, тогда ничего удивительного.

– Что вы имеете в виду?

– Я все думала, кого он мне напоминает. – Она внимательно изучала «Коннора» Пендарвиса. Одного роста с братом, такой же черноволосый, с такими же тонкими и энергичными чертами лица, он отличался от него болезненной бледностью и невероятной худобой. Он был все еще привлекателен – и мог очаровывать, судя по оживлению Сидони, – но он был так серьезно болен и так похож на брата.

Глядя на него, Софи испытывала непонятное чувство, как будто что-то настораживало. Откуда эта необъяснимая подозрительность?

– Мне кажется, они флиртуют, – заметила она, просто чтобы что-то сказать, отгоняя непрошеные мысли. Он ухмыльнулся.

– Мисс Тиммс следует быть осторожной. Мой брат воображает, что неотразим.

– Она молочница на ферме в Линтон-холле, – возразила Софи, – и отнюдь не глупа. Но, должна признать, вид у нее довольный.

Сидони, подперев щеку пальчиком, глядела перед собой, явно находясь во власти чар мистера «Коннора» Пендарвиса, который, склонившись над ней, словно черный аист, что-то нашептывал ей на ушко.

– Молочница, говорите? Что ж, брат знает свое место. Похоже, я единственный из Пендарвисов, кому следовало бы лучше знать свой шесток.

Софи поглядела на него. «Ну вот, – с сожалением подумала она, – мы вновь возвращаемся к прежнему». Но ничего не возразила в ответ, не желая непременного в таком случае возобновления спора. Видно, они так и будут в своих разговорах постоянно возвращаться к теме положения человека в обществе.

Вдруг сердце у нее екнуло. Она заметила Онорию, которая, придерживая юбки и выпятив грудь, спешила к ним, нацелив на них взгляд темных глаз, словно орлица, углядевшая добычу. Она хотела было предупредить Джека – но о чем? О надвигающейся неприятности? Но Онория, как ни крути, ее кузина; никто не станет выдавать едва знакомому человеку свою неприязнь к родственнику.

– София!

Онория была просто не способна звать ее Софи, и так было всю жизнь. Однажды, когда они были детьми, Софи совершила ужасную ошибку, назвав ее для краткости Оно, и больше не повторяла своей оплошности, чтобы вторично не выслушивать целой лекции, которую ей прочитали без тени юмора, о неподобающем ее поведении, фривольности и дурном воспитании.

– Привет, Онория. Как ваш пикник, ты довольна?

Напрасные усилия; Онория махнула рукой, словно отметая ее слова, и вновь произнесла: «София!» – с еще большим неудовольствием на лице. Поднявшись на мост, она остановилась перед ними; щеки ее пылали, глаза горели праведным огнем – верный признак того, что она собралась выполнить свой, как она считала, долг.

Софи попробовала другой ход.

– Позволь представить тебе мистера Пендарвиса. Мистер Пендарвис, это моя кузина, мисс Вэнстоун.

По его тону – официальному, настороженному – она поняла, что его не было нужды предупреждать.

– Рад познакомиться, мисс Вэнстоун.

Проигнорировав его, Онория заявила не терпящим возражения тоном: