Тереза Медейрос - Укротительница привидений
К тому времени, когда наконец отыскалась ее спальня, Лотти была сильно раздражена. Она перешагнула через лежащую на полу Мирабеллу, сердито скинула с ног тапочки и повалилась на кровать. И все же у нее не было права на то, чтобы злиться. Хайден в самом деле предложил ей только свое имя, но не сердце.
Рассеянно поглаживая по голове сунувшегося под руку мистера Уигглза, Лотти уставилась в догорающий камин. Что ж, может быть, все и к лучшему. По крайней мере, ей теперь не нужно будет с волнением ожидать, когда же наконец наступит ее настоящая первая брачная ночь. Никогда она не наступит.
Хайден может говорить сколько угодно о том, что не верит в привидения, однако сегодня ночью в коридоре жгучий блеск его освещенных лунным светом глаз убедил Лотти, что та страсть, которую Хайден, как ей казалось, испытывает к ней, он на самом деле испытывает к своей покойной супруге. Сама же Лотти для него не более чем гувернантка из хорошей семьи.
Перед мысленным взором Лотти проплыло лицо мисс Тервиллиджер. Как знать, не придется ли Лотти повторить ее судьбу? Похоронив себя заживо в классной комнате, она быстро увянет, и кровь в ее жилах превратится в сухой мел.
И тут Лотти вспомнились те слова, которые она сама говорила, обращаясь к своим родственникам:
«Я не хочу стать ни женой, ни гувернанткой. Я хочу стать писательницей, я давно об этом мечтаю! Все, что мне при этом потребуется, – это немного чернил и бумаги да маленький домик в какой-нибудь глуши, поближе к морю!»
Лотти резко села на кровати и выпрямила спину. Кто сказал, что огромный дом на берегу моря хуже маленькой лачуги?
Несмотря на царящий в комнате хаос, Лотти довольно быстро нашла то, что искала, – небольшой кожаный чемоданчик. Она раскрыла его, разложила на столе бумагу, перья, открыла бутылочку чернил, зажгла новую свечу, уселась за роскошный письменный стол и положила себе на колени Тыковку.
Подумав немного, Лотти обмакнула перо в чернила и крупно вывела посередине чистого листа: «НЕВЕСТА ЛОРДА СМЕРТЬ», а чуть ниже поставила свое имя – Карлотта Энн Фарли. Затем подумала еще немного, решительно зачеркнула свое прежнее имя и вписала вместо него: «Леди Оукли». Если ее муж не дал ей ничего, кроме своего имени, нужно воспользоваться хотя бы этим. Любой лондонский издатель будет счастлив получить рукопись на которой стоит такое имя. Теперь даже мисс Тервиллиджер не посмеет утверждать, что уЛотти нет таланта.
Покончив с заглавием, Лотти подтянула к себе новый лист бумаги, постаралась вспомнить лицо Хайдена, каким оно было в ту минуту, когда он прижал ее к запертой двери, странный блеск его глаз, и перо ее быстро побежало по бумаге:
«Я никогда не забуду тот миг, когда мне впервые довелось заглянуть в глаза человеку, который собирался меня убить. Его лицо было пугающим и в то же время неотразимо привлекательным, словно на нем отозвалась мрачная красота бездонных глубин его души…»
10
«Хайдену нужна гувернантка? – подумала Лотти, проснувшись утром – Что ж, он ее получит»
Отложив в сторону свои любимые платья – розовое поплиновое и бархатное синее, она вытащила нз сундука серебристо-серое утреннее платье. Достаточно было оторвать шелковые розы, украшавшие подол, и оно превратилось в настоящее учительское платье – серое и невзрачное, словно небо за окном.
Лотти стянула волосы в тугой пучок, не оставив на этот раз на свободе ни единого локона. Посмотревшись в большое зеркало, стоявшее в углу, она сжала в тонкую ниточку свои пухлые губы. Еще бы пару очков в круглой железной оправе да большую волосатую родинку на подбородке, и она стала бы точной копией мисс Тервиллиджер. В этом наряде Лотти выглядела совсем старухой, года на двадцать четыре, не меньше!
Ожидая, пока ее позовут к завтраку, Лотти принялась распаковывать сундуки и коробки, решив, что в окружении знакомых вещей это новое место перестанет казаться ей таким мрачным. Опустошив пару сундуков и завалив вынутыми из них вещами почти весь темный ореховый стол, стоявший в углу, она случайно заглянула в зеркало и застыла от ужаса. Несмотря на то, что Лотти не только прочитала за свою жизнь массу страшных романов, но и сама написала несколько рассказов о привидениях, встречаться с ними наяву ей еще не приходилось.
Волоски на шее Лотти буквально вздыбились.
Чулок, который она держала в руке, выскользнул на пол, и Лотти медленно повернулась, готовясь остаться один на один с призраком первой жены Хайдена.
Лицо призрака, обрамленное копной темных всклокоченных волос, перепачканное грязью и перекошенное, было ужасно, но оказалось, что непрошеная гостья всего лишь пытается улыбнуться.
В следующую секунду страх отхлынул, и Лотти сказала совершенно спокойно:
– Доброе утро, Аллегра. Что ты стоишь в дверях? Проходи.
Уголком глаза Лотти сразу заметила, что шнурки на ботинках девочки не завязаны и волочатся по полу.
«Хорошо, что я догадалась спрятать подальше первую главу своей повести», – подумала Лотти. Не хватало еще, чтобы ее рукопись попалась кому то на глаза.
Аллегра немного помолчала, а затем спросила без всяких церемоний:
– Ты любишь моего отца?
Трудно сказать почему, но Лотти не сразу нашлась что ответить. Начнем с того, что она почти не знала человека, который был отцом этой девочки.
Пока Лотти раздумывала, Аллегра пошаркала по полу носком ботинка и заметила:
– Не буду тебя осуждать, если скажешь, что нет. Он несносный человек.
На счастье Лотти, из-под кровати вылезла прятавшаяся там Мирабелла и немедленно нацелилась на шнурки Аллегры. Глаза кошки загорелись огнем. Лотта ожидала, что Аллегра примется ахать и охать над котенком, как это сделала бы любая нормальная девочка, но та не сводила глаз с предмета, который Лотти только что выудила со дна своего сундука.
Это была повидавшая виды кукла.
– Моя сестра купила ее для меня, когда впервые приехала в Лондон. Мне было тогда примерно столько же, сколько тебе сейчас, – пояснила Лотти. – Лаура говорила, что эта кукла похожа на меня. Трудно поверить, но когда-то эта кукла была так же хороша, как та, которую подарил тебе твой папа.
Когда-то у этой куклы были пышные золотые локоны, но в свое время Лотти безжалостно остригла их тупыми ножницами. Румянец давно сошел со щек куклы, платьице ее помялось, а нос облупился. К тому же один глаз у нее был прикрыт черной повязкой.
– Глаз она потеряла, когда мы с моим братом Джорджем стреляли из лука, – продолжила Лотги. – С тех пор она у нас стала пиратом. Мы учили ее карабкаться на чердак, и после этого у нее облупился нос.
Аллегра продолжала с задумчивым видом рассматривать куклу, а затем решительно заявила:
