Линда Миллер - Укрощение Шарлотты (Гаремные страсти)
Глава 9
В портовой таверне Кохран наслаждался местным напитком — крепким красным подогретым вином со специями. Патрик, считавший, что для горячительного еще слишком рано, потягивал из кружки крепко заваренный чай.
— Повреждения очень большие? — спросил Кохран с симпатией, словно речь шла о здоровье близкого родственника.
Патрик издал тяжкий вздох, шедший прямо из глубины сердца. Он провел бессонную ночь в комнате под спальней Шарлотты в доме Кверидов. мучимый раздиравшими его противоречиями между долгом и желанием. Он был не брит, одет во вчерашний костюм и вымотан до предела. Все это вместе явно не улучшало его настроения.
— Этим утром я торчал у ворот дока еще до открытия, — наконец выдавил он из себя. — «Чародейка» пробудет в сухом доке по меньшей мере месяц.
Кохран шепотом выругался. Ему нравилась жизнь на берегу, как и другим членам команды, но Патрик знал, что старпом всегда чувствовал себя уютнее в море.
— Мне кажется, надо рассчитаться с этими пиратами, — сказал Кохран после минутной паузы. — Есть какие-нибудь сведения насчет того, кто это был?
Патрик мрачно кивнул.
— Это банда корабельных крыс, их главарь — Рахим.
Патрик был уверен, что этот известный бандит Средиземноморья, объявленный вне закона, преследовал две цели, засевшие в его голове: захватить Шарлотту, которую он рассматривал как свою законную добычу, и наказать Патрика, чтобы тот не совался в это дело. Даже сейчас Патрика пробрал мороз по коже при мысли, что Шарлотта могла попасть в руки этих бандитов.
— Рахим, — задумчиво произнес Кохран, потирая небритый подбородок. — Я только слышал о нем, но никогда не встречался с ним. А вы хоть успели разглядеть его во время схватки?
Патрик пожал плечами.
— Не знаю, по правде говоря, я был сильно занят.
Кохран улыбнулся.
— Да, это была настоящая схватка… — Он явно наслаждался воспоминаниями.
В глубине души Патрик сам себе удивлялся. Он всегда получал удовольствие от хорошей стычки, но во время атаки Рахима на «Чародейку» Патрика настолько волновала безопасность Шарлотты, что вряд ли он был способен здраво рассуждать. В самом деле, ему повезло, что его не убили.
— Должно быть, я старею, — признался он. — Все время, пока шло сражение, я не мог думать ни о чем, кроме своей жены, — сумела ли она спрятаться, как я ей велел, или бродит по палубе в гуще боя, рискуя нарваться на бандита.
Собеседник рассмеялся и поднял кружку с подогретым вином в шутливом приветствии. За любовь! — провозгласил он.
Патрик долго смотрел на пего. Он думал о Шарлотте постоянно и постоянно желал ее. Он мог отдать свою жизнь, чтобы защитить ее. Но при чем тут любовь и романтика? Эти слова — для провинциальных школьниц и чувствительных поэтов.
— Не будем сентиментальными, — отрезал он. — Шарлотта и я ведем игру, вот и все. Когда мы устанем, я могу освободить нас обоих при помощи нескольких слов и жестов.
Кохран перестал улыбаться. Он вздохнул и отодвинул свой стул.
— Если это игра, капитан, — сказал он со значением, — то выиграет ее миссис Треваррен. Будьте осторожны и не считайте не важными свои чувства к этой леди.
Патрик тоже поднялся. Он был смущен словами друга и скрытым за ними смыслом и не стал продолжать разговор. Он бросил монету на стол и вышел вместе с Кохраном в жаркое сияние летнего испанского утра.
Десять минут спустя, когда Кохран пошел в мастерские понаблюдать за ремонтом корабля, Патрик направился к усадьбе Кверидов. Он мечтал отоспаться за всю предыдущую бессонную ночь.
Как только Шарлотта проснулась, в комнате появилась служанка — она принесла очень миленькое платье. Может быть, это был не совсем искренний дар красавицы Пилар, но Шарлотта приняла его любезно и с благодарностью. Ведь иначе ей бы пришлось надеть это ненавистное фиолетовое с красным платье.
Когда она умылась и оделась, другая служанка причесала и привела в порядок ее волосы. Затем ей был предложен завтрак из бисквитов, фруктов и кофе, сервированный во дворике, примыкавшем к комнатам. Шарлотта ела с удовольствием и чувствовала себя отдохнувшей, потягивая после еды кофе и наслаждаясь щебетанием птиц и солнечным теплом. В это время во двор широкими шагами вошел Патрик — усталый и весьма подавленный.
Сердце Шарлотты сжалось, когда она увидела его, даже несмотря на то, что у нее были все основания предполагать, что их брак, такой реальный и священный для нее, для него просто развлечение. Она не спросила ею, где он пропадал, а просто тихо сказал:
— Доброе утро, мистер Треваррен.
Он неохотно остановился недалеко от белого столика, за которым она сидела, сложив руки на груди и наклонив немного набок голову.
— Привет, Шарлотта, — ответил он мрачно. Он пробежал взглядом по ее аккуратно уложенным волосам, лицу, обнаженным плечам. — Ты хорошо спала?
Она лучезарно улыбнулась.
— Как убитая. А ты?
Патрик сердито посмотрел на нее, затем все с тем же вызовом, который он демонстрировал и раньше, пододвинул стул и сел.
— Шарлотта, я…
Шарлотте не суждено было узнать, что он хотел сказать, так как в этот момент к ним присоединилась Пилар. Он вскочил и задвинул стул обратно.
Пилар одарила его завораживающей улыбкой; темные глаза сияли, черные волосы, уложенные в тяжелую косу, оттенялись вплетенными бледно-кремовыми цветами гардении. Как и вчера, девушка была одета в белое платье, но на сей раз из тончайшей кисеи.
Дочь хозяев дома была ошеломляюще красива, ну просто испанский ангелочек, и, пока Пилар и Патрик разговаривали, Шарлотта сделала для себя несколько открытий. Прошлой ночью, в причудливом свете луны и звезд, Пилар показалась немного старше. Теперь, при свете дня, Шарлотта увидела, что она еще юна, почти ребенок — не старше шестнадцати лет, — и безумно увлечена Патриком.
Шарлотта нахмурилась, игнорируя их беседу, и наполнила свою кофейную чашку из белого фарфорового кофейника. Патрик хранил у себя письма Пилар, это так, но теперь Шарлотта подозревала, что он хотел вернуть их в один прекрасный день. Она могла представить себе, как он будет добродушно поддразнивать Пилар в далеком будущем напоминанием о ее нежной любви.
— Мы пробудем здесь месяц или чуть больше. — Слова Патрика вернули Шарлотту к реальности. — Тебе нужна одежда, так что смотри не упирайся, когда придет портной.
С этим Патрик наклонился, поцеловал Шарлотту в щеку, кивнул сразу же надувшейся Пилар и вошел в дом.
— Я не понимаю, почему он должен быть таким слепым и упрямым человеком? — Пилар высказывалась на том казенном английском языке, которому обучают в пансионах.
Шарлотта улыбнулась, почувствовала себя и гораздо спокойнее, и намного более снисходительной — теперь, когда стало ясно, что Пилар не представляла опасности. Она махнула рукой на стул, покинутый Патриком.
