Мишель Маркос - Искусство порока
Она вздернула подбородок.
— Можете ругать меня, сколько хотите.
— Меньше всего я забочусь о ваших чувствах. Вам следует знать, что ваша подруга неспособна вести себя столь неприлично.
— Да, я знаю Эстер. Однако не знаю вас. И знать не хочу. Убирайтесь.
Охваченный яростью, Маршалл скрипнул зубами.
— Я не слуга, чтобы меня прогонять.
— Будь вы даже принц Уэльский — мне все равно. Здесь вы всего лишь наемный работник.
Он подошел к ней.
— Я долго терпел ваши диктаторские замашки, грубость и оскорбления. Но терпение мое лопнуло. Вы расхаживаете здесь с самодовольным видом, будто вы хозяйка замка, и считаете, что вы лучше меня, хотя совершенно ясно, что вы ведете себя, как провинциалка, каковой вы на самом деле и являетесь. Я был удивлен вашим странным поведением, но с меня довольно. Особенно после того, как вы своим поганым языком опорочили такую достойную женщину, как леди Уиллетт. Вы нечто иное, как наглая грубиянка, и мне очень хочется вас как следует выпороть. Еще одно непристойное замечание, и следующим звуком, который вы издадите, будет вопль боли.
Его голубые глаза сверкали, словно раскаленные угли. Его кулаки сжимались и разжимались.
Атина встретила его решительный взгляд, не отступив ни на шаг. Охваченная гневом, она вскоре поняла, что ее вздымающаяся и опускающаяся грудь вызывает боль в сердце. К тому же ее гнев начал понемногу утихать, и на смену ему пришло сожаление. Какая же она дура, что приревновала человека, от которого она ничего не могла требовать — ведь он ей не принадлежал. Она лишь опозорила себя и свою подругу.
Хотя она все еще держалась стойко и выражение лица было решительным, она почувствовала, что ее глаза помимо ее воли наполняются слезами. Чтобы он этого не увидел, Атина отвернулась.
— Хорошо. Пожалуйста, уйдите.
Но он, стоя за ее спиной, даже не пошевелился.
— Я попросила вас вежливо. — Она задержала дыхание, чтобы не разрыдаться.
Никакого движения.
— Атина…
Еще никогда она не слышала, чтобы ее имя произносили с такой нежностью. Желание услышать мужчину, который говорит с ней так, в сочетании с болью несбывшихся надежд, сломили ее. Она уже не могла сдерживаться и начала всхлипывать.
— Что случилось?
Она не могла — не хотела — показать этому человеку свою слабость. Она скорее вынесет его гнев, чем жалость.
— Вы что, оглохли? Я сказала, чтобы вы убирались…
Он сдвинулся с места, но не пошел туда, куда она надеялась, он пойдет. Он оказался у нее за спиной, и она напряглась. Но он не схватил ее, а просто взял за локоть.
— Почему вы плачете?
Да, она плакала. Она все время плакала, когда ее никто не видел. Плакала о том, чего у нее нет, и о том, что из-за этого у нее ничего не будет. Она плакала о потерянной любви и преданном доверии. Даже сейчас от воспоминания о предательстве Кельвина у нее снова закровоточило сердце.
— Уходите, — прошептала она.
— Ну, ну.
Он повернул ее лицом к себе. Она стояла, опустив голову, со скрещенными на груди руками. Он обхватил ее обеими руками, и она исчезла в его объятиях.
— Я напугал вас? В этом дело?
Она покачала головой. Слезы по-прежнему катились по ее лицу.
— Жаль. Мне бы следовало знать, что вы слишком упрямы, чтобы вас можно было запугать. — Его голос стал мягче. — Тогда о чем все эти слезы?
Если она ответит на этот вопрос, то потеряет его уважение. Она перестанет быть его суровым работодателем, а будет безвольной, чувствительной женщиной. Это как раз были те качества, которые она поклялась ни при каких обстоятельствах не показывать мужчине.
— Ничего. Так просто. Правда.
— Мне вы можете рассказать.
Она опять покачала головой. Но ее обнимали его сильные руки, его грудь была такой теплой и удобной, а голос — ласковым. Он хотел ее подбодрить и утешить, а она так отчаянно в этом нуждалась.
Она чувствовала его дыхание на своем затылке.
— Я обещаю не смеяться. Во всяком случае, не очень сильно.
Несмотря на свое горе, она хихикнула. Но ее голос выдавал ее действительные эмоции.
— Извините, я… вела себя глупо. Меня тронуло… как вы… защищали Эстер. Я хотела, чтобы… кто-нибудь сделал то же самое для меня… когда-то давно.
— Кто это был?
— Не важно. То есть он не стоит того.
— Как он с вами поступил?
— Он говорил, что любит меня. И я была настолько глупа, что поверила ему. Во всем была виновата я. Не надо было влюбляться в красивого мужчину. Я жалею, что когда-то вообще обратила на него внимание.
— Другая женщина?
Она кивнула. Она чувствовала себя униженной.
— В тот же самый день, когда он сделал мне предложение.
Он шумно втянул носом воздух.
— Тот факт, что он не любил вас так, как вы этого заслуживаете, не повод избегать всех мужчин. Не стоит держать под замком такую красоту из-за недостойного поведения одного мужчины.
Она высвободилась из его объятий и подошла к окну, по которому струились потоки дождя.
— Красота… Это смешно. Будь я красивой, он не променял бы меня на другую женщину. Я не занимаю призового места на ярмарке невест. Я не англичанка. У меня нет ни молодости, ни наивности, ни большого приданого. Предложение такого красивого, богатого и высокопоставленного человека, как Кельвин Бредертон, было гораздо больше того, на что я могла надеяться. Но он не смог устоять против ее чар. Она знала, как ублажить его своим телом, а я… я лишь умела делать книксен. — Она тяжело вздохнула и вытерла лицо. — Я не знаю, кого ненавижу больше… его за то, что он обманул меня, или себя за то, что вопреки всему я любила его. Когда тебя отвергают, это гораздо больнее, чем если тебя вообще просто не выбрали.
Он нежно погладил ей спину.
— Теперь по крайней мере мне все стало понятно. Вы выставляете все эти шипы и колючки, чтобы вас никто больше не выбрал. Атина…
Ее имя на его губах звучало совсем не так, как на губах Кельвина. Она повернулась.
— Атина, вам не обязательно соревноваться с женщинами, которыми вы не восхищаетесь, только потому, что у них есть то, чего хотели бы иметь вы. Мужчину привлекает женщина, у которой есть собственное мнение, у которой хватает смелости прислушиваться к своему сердцу независимо от того, куда оно может ее завести. Цена аморальным женщинам — один пенни за десяток, и они живут в том скрытом от глаз мире, который сами выбрали. Но женщину, которая ценит свое достоинство, окружает светящийся ореол, привлекающий настоящих мужчин, и они летят на этот свет подобно мотылькам. Какой бы хорошенькой ни была та женщина, ее красота блекнет в сравнении с той, которая светится внутренним светом.
