Елена Арсеньева - Несбывшаяся весна
– Я думаю, что с Проводником можно рискнуть, товарищ подполковник, – произнес он наконец вслух, стискивая в кулаке недокуренную папиросу и отшвыривая ее прочь. Сильно обожгло ладонь, но он даже не поморщился.
– Эка! – усмехнулся Храмов. – У вас был такой вид, словно с этим «Нордом» вы отшвырнули прочь все свои сомнения!
– Так точно, – ответил Поляков. Боль в ладони, боль в сердце – вот все, что осталось и от «Норда», и от сомнений. – Разрешите идти?
– Идите.
Однако уйти Поляков не успел. Ворота в заборе, ограждавшем райотдел со стороны леса, открылись. Въехала телега. На ней громоздился большой ворох соломы. Следом шли несколько человек, их Поляков узнал – это были люди одной из групп, посланных на поиски исчезнувшего парашютиста.
– Товарищ подполковник! – крикнул старший лейтенант, возглавлявший группу. – Разрешите доложить! Нашли!
И он махнул рукой на телегу.
– Там он. Вступил в перестрелку, ранил двоих наших. Ну и…
Он многозначительно развел руками.
– Хорошо, что нашли, – сказал подполковник. – Плохо, что «ну и…». – Он повторил жест, также махнув на телегу. – А рация?
– Рацию отыскали в болоте. При ней парашют. Он зацепился за сосну, а сама рация упала в воду. Не похоже, что он успел ее найти и подать сигнал.
– Отлично, если так! – радостно кивнул Храмов. – Идите к своему подопечному, майор, работайте. А я посмотрю на рацию, и если в самом деле все чисто, значит…
Он многозначительно умолк.
Поляков кивнул и ушел в кабинет, куда уже привели Проводника.
1942 год
– А вы знаете, Михаил Климович, – задумчиво сказал Поляков, – я еще ни разу в глаза не видел ни одного кавалера Железного креста.
– Во-во, – угрюмо отозвался Проводник. – Я тоже. И, знаете, нет никакой охоты его видеть. Я ведь в зеркало на себя смотреть не смогу!
– Тогда вам придется ходить с порезанным лицом, – серьезно сказал Поляков.
Проводник удивился и лишь через минуту улыбнулся:
– А, так вы шутите, товарищ майор… Никогда не слышал, как вы шутите или смеетесь!
– Да какие уж тут шутки? – усмехнулся Поляков. – Я и в самом деле ни разу в жизни не видел человека, награжденного немецким Железным крестом, а уж чтобы болтать с ним запросто…
Сообщение о том, что документы агента Проводника представлены на рассмотрение в наградной отдел «штаба Вали» и он может быть удостоен за успешную работу Железного креста, пришло из Варшавы вчера. Поводом для такой щедрости «штаба Вали» послужило то, что Проводнику «удалось» установить место на территории Энской области, где должна была формироваться крупная воинская часть, которой предстояло вскоре отправиться под Москву. Данные сведения и некоторые другие, передаваемые с начала года (о направлении движения воинских эшелонов, о строительстве аэродромов дальнего действия и тому подобные), позволяли сделать вывод: русские готовятся к мощному удару на Западном фронте. Следуя этим сообщениям, фашистское командование вынуждено было держать большие силы на Западном фронте, в то время, как наступление готовилось на Южном направлении. Именно туда шли эшелоны с танками, артиллерией, боеприпасами.
В мае Проводник сообщил, что, по его наблюдениям, в пятнадцати километрах к северо-востоку от Энска, на левом берегу Волги, построен новый военный аэродром. Прежде чем он отстучал свою радиограмму, в удобном месте была подобрана подходящая для аэродрома площадка, построены легкие маскировочные сооружения. Через некоторое время служба противовоздушной обороны сообщила, что разведывательные самолеты немцев аккуратно появляются над мнимым военным аэродромом, видимо, производя фотосъемку. Итак, сведения Проводника проверялись и уточнялись. А вскоре они были сочтены достойными доверия. Через несколько месяцев, в июне, прошла серия налетов фашистской авиации, и не один десяток тонн смертоносного металла был сброшен на пустое поле, застроенное деревянными домиками и там и сям затянутое маскировочной сеткой: ведь на пилотных картах под координатами, которые указал Проводник, было четко обозначено – «Milit?rflugplatz», «военный аэродром».
Теперь Поляков работал по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки. Подготовка информации для Проводника отнимала уйму времени, требовала внимания, сосредоточенности, четкости. Разумеется, он готовил ее не один: целый отдел Генштаба работал на удовлетворение непомерных и постоянно растущих аппетитов Варшавского разведцентра! Центральный аппарат госбезопасности по заданию Генштаба координировал работу таких же «проводников» во многих других районах страны. Так, получая сведения от своих агентов, фашистское командование составляло для себя стратегическую картину перемещения и сосредоточения советских войск. Ложную картину…
Энск привлекал к себе все большее внимание фашистов. Провинциальный, тихий городишко в войну сильно изменился. Увеличилось его население, количество транспорта на улицах выросло в сотни раз. Непрерывно здесь двигались колонны автомобилей, автобусов, мотоциклов. По Окскому мосту они шли непрерывной вереницей. И стратегические объекты возникали тут и там. Настоящие – и те, которые возводились только для сообщений Проводника.
При составлении этих сообщений учитывалось многое. Информация должна была быть интересной, значительной для врага, ведь только при таком условии агент мог получить новое задание, а значит – снова и снова дезинформировать противника, вводить его в заблуждение относительно планов советского командования – и нарушать планы его немецкого командования.
Ну что ж, это удавалось. Проводник беспрестанно получал очередные задания. Он был исполнителен: аккуратно и точно посылал в эфир радиограммы.
Теперь все трое – Храмов, Поляков и Проводник, – непосредственно связанные с двойной радиоигрой, почти не вспоминали, какие волнения доставил им первый сеанс связи, прошедший в декабре 41-го…
Сеанс был назначен на шесть утра в ближайшую пятницу. Именно эти дни недели – вторник и пятница – определили Проводнику для выхода в эфир еще в школе.
В тот день было ужасно холодно. Неопределенная ростепель исчезла, наступили по-настоящему злые морозы. В народе их называли антифашистскими.
Рацию решили развернуть в бане-развалюхе заброшенного лесничества. Пока ехали, Поляков исподтишка разглядывал Проводника – снова и снова. Думал о том, какие надежды связаны с этим человеком у командования.
Проводник сидел, крепко сцепив пальцы рук и опустив голову. Иногда он растирал пальцы, чтобы не мерзли, но делал это, чувствовалось, машинально, не переставая думать свою думу. О чем она была?
