Сюзанна Энок - Приглашение к греху
Спустившись вниз и оказавшись между Эдмундом и Гарольдом, Закери на минуту задумался. В курятнике Гарольд распугает всех кур, и они, чего доброго, перестанут нестись. После некоторого колебания Закери вручил поводок дворецкому.
– Я скоро вернусь, – сказал он Барлингу, безуспешно пытаясь заставить Гарольда сесть.
Когда они выходили из дома, Закери показалось, что на верхней площадке лестницы мелькнули желтые юбки.
Он было нахмурился, но быстро изменил выражение лица. Какое ему дело до того, что думает Кэролайн о нем и его непослушном псе? А Гарольда он непременно обучит – если найдет для этого время.
Глава 10
Все эти дни Кэролайн почти не спала и с трудом могла сконцентрироваться на чем-либо, кроме рисования. Она истратила с полдюжины карандашей и все же никак не могла найти ракурса, который бы ее удовлетворил. Можно вообразить, какое разочарование испытывает Закери. А ей просто хотелось смотреть на него и беседовать с ним.
– Как я выгляжу? – спросил он со своего места посередине мастерской.
– Не пойму, – пробормотала она себе под нос. – Что-то не так.
– Со мной или с вашим наброском?
– Трудно сказать.
– Тогда закончим. – Он встал и подошел к ней. – Давайте посмотрим.
Ее первым побуждением было закрыть альбом, но сейчас она нарисовала его полностью одетым. Она повернула альбом так, чтобы он мог видеть ее работу.
– Что скажете?
Закери нагнулся, глядя ей через плечо.
– По-моему, я похож. Мне нравится галстук. – Он ткнул пальцем в рисунок.
– Спасибо. – Стараясь не замечать исходившее от него тепло и его дыхание у себя на щеке, Кэролайн затушевала складку на рукаве. – Я думаю, что дело в выражении вашего лица. Я не понимаю его.
– А что вы хотите понять?
– Что-нибудь. Ведь это я нарисовала.
– Но это мое лицо. По выражению моего лица можно определить, что я думаю, а это обязательно будет ерундой. Так считают мои братья. Если хотите, я постараюсь придать лицу более суровое выражение, но я все равно не вижу, чем вы недовольны.
– Ваши братья вряд ли думают о вас так плохо.
– Это почему же?
– Вас трудно не любить.
Его чувственные губы изогнулись в улыбке.
– Возможно, мой шарм является естественным следствием моей никчемности.
Кэролайн встала. Ей пришлось немного отступить в сторону, чтобы не задеть его щеку плечом. Его близость вызывала в ней чувство неловкости. Главным образом из-за того, что, несмотря на его неумение справиться с Гарольдом и утверждение, что он желает пойти в армию, а сам проводит время в пустой болтовне с ее сестрами в Уилтшире, она хотела, чтобы он снова ее поцеловал.
– Сядьте, пожалуйста. У нас осталось мало времени. Он вернулся на свое место.
– Я заметил, что вы не опровергли мое заявление.
– Я обращаюсь с вами как с клиентом, поэтому не возражаю вам.
– Но мне нравится, когда вы со мной не соглашаетесь.
Что верно, то верно, подумала она, и именно поэтому так трудно найти линию поведения, которую необходимо сохранять.
– Не могли бы мы просто поболтать? Я давно заметила, что это позволяет человеку, которого рисуешь, расслабиться.
– Я вполне расслаблен, но, прошу вас, продолжайте.
– Очень хорошо. – Она стерла линию плеча и немного ее опустила. Но дело было не в этом. Проблема крылась где-то в его лице.
– Расскажите о своей семье. Где вы живете?
– Моя семья живет либо в Мельбурн – Парке в Девоншире, либо в Гриффин-Хаусе, когда мы в Лондоне.
– Энн рассказала мне, что в Лондоне у вас есть свой дом, – сообщила она, попросив чуть ниже опустить голову. Выражение лица стало… более опасным, что ли, но это было не то, чего она добивалась.
– И у меня, и у Шея есть свои апартаменты в городе, но мы вернулись в Гриффин-Хаус, когда Себастьян по – i просил нас об этом.
– Вы уехали из своего дома?
– Нет, время от времени я там останавливаюсь, и у меня есть небольшой штат прислуги, но живу я в доме брата.
– Значит, вы, – начала она и запнулась, чуть было не спросив, как он мог упустить шанс быть независимым и жить своей жизнью, а не плыть по течению только потому, что был дружелюбен или безразличен.
– Значит – что?
– Ничего.
– Понятно.
Она взглянула на него: выражение лица стало более жестким, холодным. Теперь он выглядел так, как, по ее мнению, должен был выглядеть Гриффин: отстраненным, высокомерным и не терпящим возражений. А она-то хотела, чтобы он расслабился!
– Закери, я не сказала ничего такого…
– Жена Себастьяна, Шарлотта, умерла. Никто этого не ожидал. Она была совершенно здорова и вдруг начала быстро уставать и худеть. Через месяц она слегла и больше не встала. – Он откашлялся. – Себастьян был убит горем. Если бы ему не надо было заботиться о крошке Пип – его дочь зовут Пенелопа, – я не знаю, что бы он с coбой сделал. Поэтому когда он попросил нас вернуться домой, мы сразу же переехали.
– Мне очень жаль, – тихо сказала она, не поднимая глаз от альбома. – Я не знала.
– Никто, кроме нашей семьи, не знает подробностей, и я был бы вам признателен, если бы вы никому ничего не рассказывали. Просто я не хотел, чтобы вы думали, что я без всякой на то причины уехал из дома и вообще о нем забыл.
– Я никому ничего не расскажу.
Она сделала линию губ более плавной. Вот так. Не совсем, но ближе к тому, чего она добивалась. Он снова встал и подошел к ней.
– Знаю. А теперь скажите, что не так в моем образе. Кэролайн вздохнула. Она и сама не знала, как это объяснить. Поза была правильной, но каждой косточкой в своем теле она чувствовала, что где-то закралась фальшь. Чего-то не хватало. Он поделился с ней сокровенным, но в своем рисунке она этого не увидела.
– А вы стали бы изучать мой рисунок так, как вы изучали портрет «Моны Лизы»?
– «Мона…» Я видел себя в зеркале тысячи раз. На вашем рисунке я очень похож. – Он вынул карманные часы. – Прошу прощения, но через двадцать минут я должен пойти на рыбалку с близнецами. Мне надо переодеться, потому что, подозреваю, все кончится тем, что я промокну до нитки.
– Тогда зачем вы идете?
– Потому что они меня об этом попросили. Я не намерен вносить сумятицу в расписание Уитфелдов.
Значит, он знает о расписании, составленном Энн. Она это подозревала.
– Да вы просто дипломат.
– Это не я придумал.
Но и не противился этому. Его не беспокоило, что другие ценят его время больше, чем он сам.
– Я просто хотела сделать комплимент вашей дипломатичности. Я слышала, что вы обожаете рыбалку.
