Дженнифер Хеймор - Сезон обольщения
— Я хочу говорить с ней.
— Хорошо, я передам ей ваше пожелание.
— Жду с нетерпением.
— Нет. Только не сегодня. Нужно поговорить с ней сначала. Возможно, удастся вовлечь ее в разговор, в чем-то убедить… Господи, да на вас лица нет, словно вы всю ночь глаз не сомкнули. Ступайте-ка домой, выспитесь хорошенько, а завтра приходите снова.
— Я могу прямо сейчас пройти мимо вас, — тихо сказал он, — разыскать ее и потребовать, чтобы она поговорила со мной.
— О да, конечно, можете, — мягко согласилась леди Деворе. — Но вы же джентльмен, а потому не станете этого делать.
Леди Деворе была права: он не может рисковать и совершать поступки, которые оттолкнут Бекки еще больше. Следует продвигаться очень осторожно, шаг за шагом. Но с другой стороны, ему необходимо снова ее увидеть. Причем быстро. Во всяком случае, в одном важном обстоятельстве он твердо убедился за последние несколько минут и даже отчасти удивился этому: леди Деворе твердо стояла на его стороне.
Поднимаясь с кресла, Джек протянул ей букет:
— Вы передадите это?
Леди Деворе приняла цветы, великодушно кивнув:
— Конечно.
Джек поклонился, развернулся на каблуках и зашагал прочь.
Неделю спустя лакей с маленькой посылкой, только что доставленной для Бекки, постучал к ней в дверь. Как только он вышел, Сесилия, сидевшая за вышивкой — она украшала платье одной из своих юных племянниц, — хмыкнула:
— И что сегодня тебе прислал мистер Фултон?
Бекки присела на краешек кровати и взломала пальчиком печать, скреплявшую сверток. Потом развернула бумагу. Внутри лежала сложенная ткань. Погладив ее, Бекки с удовольствием вздохнула:
— Это шаль из тапы, кажется.
— Из чего?
— Из тапы. — Легкие пальцы пробежали по грубому геометрическому узору. — Ткань из коры хлебного дерева. Ее изготавливают жители южных островов Тихого океана.
Сесилия неодобрительно покачала головой:
— Еще одна диковина в твоей коллекции.
— Да, — улыбнулась Бекки, сидя перед туалетным столиком и окидывая взором все богатства, которыми одарил ее Джек за последние несколько дней. Тут был и букет, который он прислал на следующее утро после памятного обеда. Поставленный в вазу, он все еще сохранял свежесть. К букету прислонилась маленькая резная фигурка человечка, коренастого, с большими круглыми глазами. Под рукой у него был просунут сверток бумаги, свидетельствовавший о том, что этот старинный брелок был вырезан на Фиджи из кости кашалота. Этого человечка Бекки усадила прямо на туалетный столик, сочтя, что он будет как бы надзирать за всеми этими баночками и бутылочками с дамскими снадобьями. По другую сторону стола расположился сувенир, который Джек прислал ей днем позже, — черный калабас, гладкая круглая тыква с Гавайских островов.
Волнистые линии и треугольники на красно-коричневом фоне покрывали его блестящую поверхность. В записке Джек пояснял, что тыквы служат гавайцам по-разному: из них делают не только сосуды для воды, но и барабаны, под звуки которых туземцы пляшут во время своих празднеств. Он и сам во время плавания оценил пользу калабасов. Но Бекки он преподнес его в качестве вазы — пара высоких амариллисов выглядывала из узкого горлышка. Из серединки каждого цветка как будто вырывались языки темно-розового пламени и рассыпались мелкими искорками по белоснежным лепесткам.
Бекки удивилась, каким образом Джек узнал, что розовый — ее любимый цвет.
Возможно, просто угадал. Казалось, он умеет читать ее мысли. Иначе откуда ему было знать заранее, что наконечник индейской стрелы, который он нашел во время охоты в окрестностях Бостона, в ее глазах куда ценнее, чем самые дорогие побрякушки из золота?
Задумчиво вздохнув, она снова обратилась к дареной шали, с удовольствием разворачивая приятную на ощупь диковинную ткань. Однако, расстелив ее на кровати, Бекки озадаченно свела брови: в самом центре был длинный узкий разрез, а в складках Бекки заметила записку от Джека. Развернув ее, она чуть не рухнула на кровать.
— Это не шаль, — сказала Бекки взволнованным голосом.
— Тогда что? — спросила Сесилия, разглядывая вышивку.
— Он пишет, что это типута, разновидность мантии, какие носят на островах Питкэрн.
— Нуда…
— На островах Питкэрн, — многозначительно повторила Бекки. — Помнишь, это там, где остались матросы капитана Блая после несчастного мятежа? Так, значит, Джек был на островах Питкэрн!
— Да неужели?..
О Господи, Сесилия не понимает! Бекки провела ладонью по шершавой поверхности. Джек пишет, что один молодой туземец подарил ему эту типуту в знак дружбы. Сам он носил только набедренную повязку и бусы, но говорил по-английски, был более изящного телосложения и гораздо светлее, чем полинезийцы. Очевидно, он был правнуком одного из высаженных на этих островах мятежников.
— Сесилия, — Бекки постаралась придать голосу как можно больше осуждающих интонаций, — разве ты никогда не читала об Уильяме Блае и «Баунти»?
Сесилия подняла на нее серьезный взгляд. Даже складка залегла между бровями.
— Кажется, припоминаю. Я что-то слышала об этом. — Она небрежно повела плечом. — Но ведь эта история произошла задолго до нашего рождения.
— Да, но Джек повстречал потомков тех самых знаменитых разбойников. Их будут помнить всегда, а Джеку довелось найти их правнуков! Он сам их видел!
— А, понятно. — Сесилия явно не понимала ее оживления.
Бекки вздохнула и снова взглянула на типуту. Все-таки это просто невероятно, что Джек видел их! Прямых потомков знаменитых бунтовщиков! И эту типуту сделали именно они!
Она всегда будет дорожить ею, как и другими удивительными вещицами, которые он подарил. Что-то подсказывало ей, что надо бы вернуть подарки, что, принимая их, она поощряет его ухаживания. Но что она могла с собой поделать? Вещицы были слишком хороши. Она не находила в себе сил от них отказаться.
Бекки снова развернула записку и прочла самую последнюю строку, написанную уже знакомым убористым почерком: «Когда я увижу тебя?»
Она глубоко вздохнула и сказала:
— Думаю, мне надо написать письмо.
Только тут ей удалось привлечь внимание Сесилии. Глаза подруги моментально взметнулись.
— О! Мистеру Фултону?
— Да. Поблагодарить его за… все.
Лукавая улыбка заиграла на губах подруги:
— Сдается мне, ты все-таки надумала ничего не возвращать ему.
В последние дни Бекки разрывалась между двумя решениями: отправить ли подарки обратно или оставить себе. Теперь же, глядя на них, она не могла сдержать улыбку.
— Сказать по правде, не уверена, что смогу расстаться с ними.
