Барбара Картленд - Мечты сбываются
Одетта не смотрела вверх из боязни увидеть графа, который мог, хоть это и маловероятно, высматривать через ограждение верхней палубы.
— Мне нужно сесть на лондонский поезд, — сказала она носильщику.
— Вам нужен маршрутный поезд, мэм?
— А что, есть какой-нибудь другой?
— Есть, мэм, но он идет медленно, на каждой станции останавливается.
— Достаньте мне билет на этот поезд.
Носильщик не стал с ней спорить по поводу такого странного решения.
Он просто перевез свою тележку на другую платформу и нашел купе в вагоне с табличкой «Только для дам».
В купе Одетта выбрала место подальше от окна, чтобы граф не смог ее увидеть с платформы.
Она была уверена, что в Лондон он поедет на маршрутном поезде.
Скорее всего, он будет встречать ее там.
Но и здесь Одетта не могла чувствовать себя в безопасности, пока ее поезд, выпуская огромные клубы пара, не отъехал от станции уже после того, как маршрутный скрылся из виду.
Девушка облегченно вздохнула, откинулась назад и закрыла глаза.
Боже, она вновь увидела его!
Какая же она трусиха, однако!
Почему бы не рассказать ему, зачем она здесь?
Но как бы она ему все объяснила?
Каким образом вообще можно объяснить, что все, о чем она говорила ему прежде, было ложью?
Она не француженка и не принцесса.
И она не замужем.
Просто мечтательница и лгунья.
Ей хотелось плакать, так как в эту минуту она поняла яснее, чем прошлой ночью и этим утром, что потеряла его навеки.
Хуже всего то, что теперь он не будет думать о ней как о прелестном создании, спустившемся с небес.
Он увидел, кем она была на самом деле: дурно одетой особой, отбивающейся от вульгарного молодчика.
А так называемый Дейл Дэнверс моментально исчез, как только появился джентльмен.
Вероятно, это был один из тех развязных типов, которые выбирают себе жертвы из беззащитных женщин.
Когда же им приходится иметь дело с мужчиной, они становятся по-заячьи трусливыми.
Но этот молодчик — всего лишь неприятный инцидент.
Самое ужасное во всем этом, что граф увидел ее в настоящем обличье.
Господи, даже одежда, что была на ней в тот момент, указывала на ее настоящее место в жизни.
«Меня еще и уволили ко всему прочему», — подумала она тоскливо.
Сознание своей никчемности чуть не добило ее окончательно.
Носильщик оказался прав.
Поезд тащился со всеми остановками через каждые несколько миль, поэтому она приехала в Лондон лишь поздно вечером.
Ей пришлось перебраться на другой вокзал.
Там ее страхи оправдались: она узнала, что поезд на Линкольншир отправится только рано утром на следующий день.
Одетта была чересчур напугана, чтобы искать гостиницу.
К тому же она сомневалась, что в приличной гостинице приютили бы на ночь молодую девушку, которая путешествует без сопровождения.
Оставшееся до утра время она просидела в дамском зале ожидания.
Никто, к счастью, не спрашивал ее, почему она находится там ночью.
Наверное, ничего странного в этом не видели.
Девушка смогла даже немного вздремнуть, но все равно мысли ее были заняты графом.
Подобно наваждению, он не покидал ее ни на миг.
Его синие глаза смотрели на нее, его губы слегка кривились в циничной усмешке.
Даже при одной мысли о нем любовь до краев наполняла ее.
В ту ночь, когда он ее поцеловал, она отдала ему свое сердце.
Больше оно ей не будет принадлежать никогда.
Наступил рассвет, и вся платформа пришла в движение.
Одетта узнала, что может сесть на поезд, отправляющийся рано утром, хотя вагона первого класса в его составе не было.
Она с трудом отыскала носильщика, который помог ей перенести в вагон багаж.
Наконец поезд тронулся, и стало ясно, что ей предстоит еще проделать долгий путь, прежде чем она окажется дома.
И в самом деле она приехала лишь поздно вечером, чтобы вновь столкнуться с проблемой — как добраться из Борна в Эденхем.
К счастью, в ту минуту, когда девушка с беспокойством подсчитывала, во что ей обойдется нанять коляску, она увидела знакомого фермера и поздоровалась с ним.
Этот пожилой человек принадлежал к иному фермерскому сословию, нежели семейство Саймона Джонсона.
Он с радостью согласился подвезти ее.
Всю дорогу до деревни он неторопливо рассказывал ей о сельских новостях.
Казалось, он не замечал, что она не отвечает ему.
Когда же наконец она поблагодарила фермера за то, что он привез ее домой, он просто ответил:
— Для меня было большой честью помочь вам, мисс, а поговорить с вами — одно удовольствие. Передайте привет викарию.
— Обязательно, — молвила Одетта. — Еще раз спасибо.
Ханна страшно удивилась, увидев, кто приехал.
— Я не ожидала вас, мисс Одетта! — воскликнула она. — Только вчера кто-то из Холла говорил, будто еще нет известий, когда его светлость возвращается домой.
— Ханна, я расскажу тебе обо всем завтра, — ответила девушка, — а сейчас, прости, я устала.
— Вы выглядите ужасно! — разволновалась Ханна. — Боже, а платье-то в каком виде! Что вы с ним сделали?
— Я в нем спала.
Одетта не стала больше слушать причитаний Ханны и прошла в кабинет к отцу.
Как обычно, он работал за столом, заваленным книгами.
— Я вернулась, папа, — объявила она.
Преподобный Чарлвуд посмотрел на нее так, будто еще не возвратился из Древней Греции или еще откуда-то, где только что мысленно пребывал.
Осознав, что перед ним действительно его дочь, он произнес:
— Одетта, моя дорогая девочка! Как я рад, что ты вернулась! Я скучал по тебе.
— Правда, папа?
— Конечно! Здесь было так тихо без тебя. Тебе понравилось в Париже?
— Все было прекрасно, — ответила Одетта.
Это слово, конечно, не выражало всего, что ока пережила в Париже и чувствовала сейчас.
Она не могла говорить о происшедшем с ней.
Что ж, ей придется многое объяснить отцу, как только станет известно, что Пенелопа и Саймон Джонсон поженились.
Но в одном она была твердо убеждена: никому ни при каких обстоятельствах не расскажет она о графе, даже Ханне.
* * *На следующий день Одетта проснулась поздно.
Она чувствовала себя вялой, не способной что-либо делать.
Ханна принялась распаковывать ее вещи.
Вопросы сыпались один за другим.
На свет было извлечено новое платье, подаренное Эмелин.
Оно привело Ханну в восторг.
Удивление также вызвали новые платья Пенелопы, которые Ханна обнаружила в ее чемоданах.
— Зачем вы привезли сюда платья мисс Пенелопы? — спросила она. — И почему вы вернулись домой одна? Вы, наверное, оставили ее светлость в Лондоне?
