Джери Уэстерсон - Затаившаяся змея

— А как такому человеку, как я, зарабатывать себе на жизнь, я вас спрошу? Я почти ни на что не годен, и это правда.

— Бери пример с меня. Ведь я все же нашел себе новое ремесло.

— Ну, вы — это вы, не так ли? — Ленни потер подбородок с трехдневной щетиной, глаза его сверкнули. — А у вас не найдется какой-нибудь работенки для старика Ленни?

— Не сейчас. Ты так и живешь рядом с «Чертополохом»?

— Меня там можно найти.

Криспин поразмыслил.

— Может, у меня и будет что-то для тебя. Ты ведь знаешь моего слугу Джека?

— Встречались раз или два.

— Он может зайти к тебе и принести от меня записку.

— И фартинг?

— И фартинг. Видишь? Не так уж и трудно заработать на жизнь честным трудом.

Ленин улыбнулся, обнажая почерневшие зубы, и затрусил прочь вдоль сточной канавы.

Криспин пронаблюдал, как он исчезает в серой лондонской дымке, почувствовал упирающиеся в бок стрелы и вспомнил о мастере по изготовлению стрел, с которым ему нужно было поговорить. Звали его Эдвард Пил. Криспин хорошо знал его по своей прежней жизни при дворе, в те дни Криспин постоянно охотился на оленей в королевском парке вместе с другими придворными. Пил делал самые лучшие, самые прямые стрелы. И на каждую ставил свое клеймо, которое Криспин увидел на древках обеих стрел. Также мастер ставил метку владельца стрелы. Все предельно просто: Пил узнает метки и изобличит Майлза.

Но для разговора с Пилом надо пробраться во дворец. Он, разумеется, проберется, как делал это и раньше, хотя задача не из легких. Во-первых, Криспину запрещено появляться при дворе. И во-вторых, из-за покушения на жизнь короля Вестминстерский дворец будет запечатан надежнее бочки французского вина.

При мысли о короле Криспин невольно спросил себя, насколько серьезным было покушение. Аббат Николас наверняка знает.

Криспин посмотрел на лежавшую впереди Гаттер-лейн и облизал губы. «Кабаний клык». находился поблизости, за углом, а до Вестминстера было идти и идти, мучаясь от жажды.

Криспин чертыхнулся.

Дело прежде всего. Он должен узнать, что случилось с королем.

Улицы вокруг Вестминстерского аббатства и Вестминстерского дворца бурлили. Солдаты сновали повсюду как муравьи и столь же беспорядочно. Они трижды останавливали Криспина со словами «какое у тебя дело?», прежде чем он сумел добраться до ворот аббатства.

Криспин позвонил в колокольчик. Пришлось ждать дольше обычного, пока появился монах и открыл ворота. Монах был незнаком Криспину, но отвел его в пустую комнату аббата, подал вина и торопливо вышел, оставив сыщика в одиночестве разглядывать разноцветные пятна света, падавшие на стол аббата через витражное окно.

Очень скоро дверь отворилась и в комнату поспешно вошел аббат.

— Прости меня, Криспин. Как ты понимаешь, день сегодня трудный.

— Да. За сведениями по этому самому делу я и пришел.

— Хорошо. Вино, я вижу, у тебя есть. Я и себе налью. Прошу, садись.

Аббат Николас повозился с графином, наливая себе вина, и припал пересохшими губами к бокалу. Горло с седой щетиной, оставшейся после торопливого бритья, двигалось при каждом глотке. Аббат плавно переместился к своему креслу, устроился на подушке и посмотрел на гостя.

— Тревожное утро.

— Не то слово.

В комнате наступило молчание, прерванное Николасом, который то ли вздохнул, то ли фыркнул.

— Король, слава Богу, в добром здравии. Спасибо, что поинтересовался.

Сардоническое выражение лица Николас спрятал за бокалом. Да, он, Криспин, не спросил. Ему, собственно, было совершенно наплевать на здоровье Ричарда, но разбирало любопытство.

— Его, значит, не убили?

Николас поднял руку. Благословляя? Призывая помолчать?

— Ты все же не должен так явно демонстрировать свои изменнические настроения.

— Разве спросить, не умерли король, — измена?

Поблекшие от времени глаза добродушно посмотрели на Криспина.

— Для тебя — возможно.

Криспин повертел в руках пустой бокал.

— Что случилось?

— Покушение было совершено ранним утром, когда его величество совершал прогулку в саду вместе со своими советниками.

— Не продолжайте. Стрела?

Глаза аббата расширились, вино блеснуло на приоткрытых губах.

— Как ты узнал? — прошептал он.

Криспин пожал плечами. Он поднялся, подошел с бокалом к столику, взялся за графин с вином, но передумал и лишь оставил там бокал. Повернулся к аббату. Тонзура монаха переливалась разноцветными пятнами света, лившегося сквозь витражное окно.

— По городу расхаживает убийца, который действует с помощью лука. Никого не ранило?

— Только слугу. Он чувствует себя хорошо, стрела попала ему в руку. Это он толкнул короля в сторону, прочь от опасности. Над стеной сада он увидел фигуру в плаще и с луком, приготовившуюся к выстрелу.

Криспин посмотрел на графин и кивнул. Простак. Вмешательство таких людей в королевские дела всегда приводит к пагубным последствиям. Пожалуй, еще немного вина отнюдь не помешает. Он плеснул себе в бокал и сделал хороший глоток. Утер рукавом край рта.

— Убийца скрылся?

— Помоги нам Бог — да. Исчез по ту сторону стены. Никто ничего не видел — ни стража, ни паж. Он словно растаял в тени двора.

— «В тени двора», — хмыкнул сыщик. — Интересно.

— Криспин, а откуда тебе известно про убийцу? Ты знаешь, кто это?

— Да, думаю, знаю. Но пока мало что могу рассказать.

Криспин заметил, что аббат разглядывает стрелы у него за поясом.

— Ты должен! Ты сообщил шерифу?

Криспин провел ладонью по стрелам, опустил руку.

— Нет. И не скажу.

— Раны Христовы! Почему же?

Бокал снова оказался у губ Криспина, и насыщенный вкус персика и цитрусовых обласкал его язык.

— У меня есть на то причины.

Николас опустил бокал и поднялся.

— Потому что ты хотел бы видеть короля мертвым?

Криспин прищурился поверх края бокала, допил вино, облизал губы и поставил бокал.

— Желал бы я видеть Ричарда погибшим от рук убийцы? Нет. Он мой король.

Николас покачал головой.

— Странное у тебя понятие о чести.

— Неужели странно защищать корону, а не того, кто ее носит? Если так, тогда… что ж, возможно, у меня действительно странное понятие о чести. «В основе управления обществом лежит справедливость».

— Аристотель мудр, как всегда. Намерения у тебя хорошие, но твоя философия неизменно причиняет тебе неприятности.

— Я не избегаю неприятностей, милорд аббат. «Неприятность» — так зовут моего небесного покровителя.

— В самом деле. Ты слишком много знаешь об этом деле, по моему мнению.