Мэгги Осборн - Да! Да! Да!
– А вы знаете, объяснения избавляют от недоразумений, - сказала Клара, не осмеливаясь повернуть голову, чтобы избежать его пристального взгляда.
– Если бы я предложил вам чашечку кофе, вы бы не отказались?
– Не знаю, - ответила она, понимая, что играет с огнем, - возможно, согласилась бы.
Конечно, никто бы не воспылал страстью от одной чашки кофе, выпитой в его компании. Клара и не видела в этом ничего дурного.
Зубы Медведя сверкнули в улыбке, а глаза сощурились, и улыбка была такой заразительной, что невозможно было не ответить на нее.
– В таком случае я непременно предложу вам выпить со мной кофе при первой же возможности.
Они доели свои сандвичи и продолжали наблюдать за окружающими, и Клара старалась заставить себя не обращать внимания на тепло, исходившее от огромного тела Медведя и согревавшее ее бок. Она старалась не обращать внимания на свежий запах его волос и одежды.
– Как давно вы на Аляске? - спросила она, главным образом для того, чтобы заставить себя забыть об искушении прислониться к нему.
– Иногда мне кажется, что я живу в этой глуши целую вечность. Мне нравится грубая лихорадочная живость и сила этих вновь возникающих городов. А также возможности, которые они предоставляют предприимчивому человеку. Можно разбогатеть, если двигаться по следам золотоискателей.
– Значит, вы тоже золотоискатель?
Медведь рассмеялся:
– Нет, мэм. Я делаю деньги на другом - я зарабатываю больше на продаже одной бутылки спиртного, чем большинство золотоискателей за неделю.
Клара одобрительно кивнула. Ей был понятен его образ мыслей. Предоставление крова, пищи и выпивки давало возможность процветать честолюбивому и энергичному человеку. Ее отец всегда говорил это.
Но ее папа предпочитал сидеть на месте, а человек вроде Медведя следовал за удачей, куда бы она ни манила его. Что же касалось ее самой, то она с радостью продала свою гостиницу и изыскала возможность отправиться в Сиэтл.
Почувствовав, что Барретт как-то сжался и онемел, сидя рядом с ней, Клара тотчас же вернулась мыслями к настоящему и заметила мрачного человека, остановившегося на тропе, ведущей к перевалу. Он смотрел на Медведя с такой ненавистью, что у Клары перехватило дыхание.
– Кто это? - спросила она.
Мрачный человек с яростью плюнул на землю, будто при виде Медведя у него стало скверно во рту. Потом, пробормотав нечто невнятное сквозь зубы, он двинулся дальше.
Медведь же хмурился, глядя на облака, собиравшиеся на западе.
– Его зовут Джек Хорват. Я обыграл его в покер вчистую, а он утверждает, что я жульничал. - На его лице появилось странное выражение, когда он замолчал и посмотрел на Клару. Минутой позже она решила, что он ждет ее вопроса о том, прав ли Хорват. Но Клара ничего не сказала, а Медведь кивнул и продолжал смотреть на нее, будто пытался проникнуть в ее мысли.
Сколько они так просидели на камне, бог весть. Наконец Клара, как бы очнувшись, заморгала и повернулась лицом к тропе, прижимая ладони к пылающим щекам.
– О Господи! - прошептала она чуть слышно.
– Знаете, все было бы намного легче, если бы вы не были уважаемой и порядочной дамой.
– Прошу прощения? - переспросила Клара.
– Есть вещи, которые я хотел бы вам сказать, но так трудно говорить с респектабельной женщиной. Я должен следить за собой и правильно подбирать слова.
На щеках Клары продолжал полыхать румянец, и он стал еще ярче, когда она представила, с какими женщинами и как он обычно разговаривает.
– Ну! Я могу лишь пожалеть, что моя респектабельность доставляет вам неудобства. - Она пожала плечами, насколько это позволял мешок, прилаженный на спине ремнями. Клара не позволила Медведю поправить их. - Простите, я сама, - сказала она прохладно.
Шагнув вперед, Клара влилась в длинную ленту чичако.
***Если бы Джульетта умерла, а она не исключала такой возможности, вина пала бы на Жан-Жака. Если бы не он, ее бы здесь не было.
Выбравшись с участка болотистой, растоптанной сотнями ног в кашу почвы, перемешанной с испражнениями животных, она добралась до склона холма и остановилась, опираясь о него спиной, упершись руками в колени и делая отчаянные усилия отдышаться и наполнить легкие достаточным количеством воздуха, чтобы остаться в живых.
Это было чистым безумием! Здесь не было даже настоящей тропы. Мужчины и животные карабкались вверх как умели, обходя валуны, размеры которых варьировали от сковородки до кареты. Склон порос болиголовом и низкорослыми елочками настолько густо, что их ветки цеплялись за шляпу и одежду. И вдобавок Джульетта услышала, как кто-то сказал, что это только половина пути до первого привала с ночевкой.
Опустившись на поваленное дерево, она сбросила свой мешок и принялась растирать натертые им плечи. Этот мешок не мог весить больше пятнадцати фунтов, но после трех с половиной часов пути ей казалось, что она несет на спине глыбу мрамора. Джульетта не знала, как выдерживали мужчины, за спинами которых возвышались целые горы из мешков весом, вероятно, фунтов в сто. А как только мужчины добирались до Каньон-Сити, они тотчас же поворачивали назад в Дайю, чтобы принести очередные сто фунтов груза и снова проделывать этот путь по чертовски трудному крутому горному склону до тех пор, пока все их ящики и тюки не будут переправлены на новое место. По спине Джульетты пробежали мурашки.
– Вы дрожите? Не может быть, чтобы вы замерзли, - задыхаясь заметила Зоя, только что обогнувшая огромный камень и, шатаясь, приблизившаяся к Джульетте. Она согнулась пополам и жадно ловила ртом воздух, стараясь захватить как можно больше. Когда юбка Зои чуть приподнялась сзади, Джульетта заметила, что ее ноги дрожат точно так же, как ее собственные.
– После того как отдохнешь с минуту, начинаешь мерзнуть, - заметила Джульетта.
Воротник Зои стал влажным от пота, а щеки раскраснелись на солнце. Джульетта подумала, что и сама она, вероятно, такая же растрепанная, как и Зоя, но сейчас ей было все равно.
– Если бы мне пришлось пройти этот адский путь пару дюжин раз, как большинству мужчин, я бы бросила все и вернулась домой. - Она мысленно поблагодарила небеса за доброту их неизвестного благодетеля.
Зоя кивнула и опустилась на бревно рядом с Джульеттой.
– Впервые я согласна с вами. Я тоже благодарна судьбе за то, что мне не придется снова тащить на себе даже лишнюю унцию, не говоря уж о двух тоннах, которые я уже перетащила.
Джульетта берегла дыхание и не стала переубеждать Зою, что благодетельница не она. Джульетта знала: что бы она ни сказала, переубедить Зою ей не удастся. Она закрыла глаза и вздохнула:
– Не думаю, что у меня хватит сил поесть.
