Джо Беверли - Тайна леди
Петра съела еще немного.
– Мне показалось, что я увидела Варци, когда мы въехали в Аббевиль, но вы знаете, как бывает. Мы окликаем друга, но когда он оборачивается, оказывается, что это совсем другой человек. Должно быть, так и случилось: будь это он, непременно схватил бы меня.
– Он просто не успел, вы уехали со мной.
Робин прав, подумала Петра.
– Ожидай лучшего, но готовься к худшему, – сказал Робин. – Расскажите мне о Милане.
Петра заколебалась, но Робин заслуживал знать хотя бы часть правды.
– Это сложно. Сначала моя глупость с Лудовико. Потом умер мой отец. Овдовев, моя мать пожелала удалиться в монастырь, такое часто случается, и я попросилась поехать с ней, потому что знала, что с моим братом, который унаследовал титул, будет сложно.
– Довольно радикальное решение.
Она пожала плечами:
– Я не видела другого выхода, и не так уж необычно для молодых женщин из хороших семей жить в монастыре.
– Почему?
– Они бывают обузой. Им не позволяют выходить замуж за человека ниже их по положению, но молодые люди из равных им семей хотят большое приданое. Сыновьям не возбраняется жениться ниже своего статуса, если есть деньги. Зачем жениться на сестре друга, если можно разбогатеть, женившись на дочери венецианского торговца шелком?
– Именно это и сделал Лудовико? – спросил Робин.
– Дочь генуэзского торговца специями, но… Разве в Англии не так?
– Нет, вероятно, потому, что у нас нет монастырей, чтобы сплавлять туда наших печальных дам. Как недальновидно со стороны Генриха VIII. Дом, полный нескольких поколений старых дев, будет настоящим адом.
– Правда? – спросила она, внимательно изучая его. – Вы бы женились на даме вашего положения, если бы под рукой была дочка богатого купца?
– Вы дочь богатого купца?
– Нет.
– Увы.
– Почему? – Когда Петра поняла, что он имел в виду, она сказала: – Я без гроша, сэр.
Он пожал плечами:
– Я полагаю, что женюсь на даме моего статуса, у которой к тому же будет значительное приданое.
– Значит, деньги имеют значение.
– Деньги всегда имеют значение, но бывает приданое другого рода. Могущественные связи и влияние тоже высоко ценятся.
– Неужели никто в мире не женится по любви? – спросила Петра.
– Моя дорогая Петра, только не говорите, что вы романтичны.
– Когда-то была, а теперь нет.
– Я не имею ничего против любви, – сказал он, – но при хорошем управлении она совмещается с другими выгодами.
– А если нет, есть менее священные способы решения проблемы.
– Чего и хотел ваш Лудовико. Такие постоянные связи не всегда считаются недостойными.
– Для женатого человека? Это неправильно в любой ситуации, но мужчине предавать свою жену, а женщине предавать другую женщину и святые клятвы… Я никогда не смогла бы так поступить. Да и как можно доверять такому человеку? Тот, кто не может быть верен одной, не будет верен никому.
Она не хотела переходить на личности, но Робин сжал губы.
– Вы не женаты, – сказала она. Робин отодвинул тарелку.
– Итак, вы предпочли холодный монастырь горячему любовнику, но это не решило ваши проблемы?
– В монастыре мне было спокойно, а Лудовико женился. Я думала, проблема решена, но когда моя мать заболела… – Робин наполнил ее бокал вином, и она сделала глоток. – Матушка была уверена, что после ее смерти Лудовико найдет способ заставить меня покинуть монастырь, и придумала план.
– Ваш брат мог отдать вас в шлюхи своему другу, и миланское общество не стало бы возражать?
Неудивительно, что он поражен. Они подошли к вопросу, который она хотела бы скрыть, не столько ради собственной чести, сколько ради чести матери. Она задумалась над бокалом вина, но не видела альтернативы.
– Я незаконнорожденная, – сказала Петра.
– А-а. Приостановите на время свой рассказ. Мы закажем подкрепление.
Он позвонил в колокольчик, стоявший на столе, и слуга вернулся, чтобы убрать тарелки и заменить их сладостями и кофейным подносом. Робин отпустил его, щедро заплатив, и сам налил кофе. Петра смотрела, вдыхая аромат, зная, что кофе превосходного качества и отлично приготовлен.
Он подал ей чашку:
– Неужели мы оба питаем слабость к кофе?
Нет смысла лгать.
– У меня действительно слабость к хорошему кофе.
Она добавила три кусочка сахара и много сливок, сделала глоток и закрыла глаза, наслаждаясь волшебным напитком. Ее глаза распахнулись, а щеки запылали.
– Это лучший кофе, который я пробовала с тех пор, как покинула Италию. В монастыре его давали по большим праздникам, и то не самого лучшего качества.
Робин пристально смотрел на нее.
– У меня во всех моих домах есть человек, который может приготовить кофе даже еще лучше этого, – произнес он.
– Во всех ваших домах?
Он моргнул. Означало ли это, что он лгал? Или то, что он сказал, случайно приоткрыло правду?
Но потом он объяснил, на вид довольно непринужденно:
– Мой дом в Хантингдоншире и еще один в Лондоне. Я признался, что бываю при дворе, не так ли? У меня также есть кое-какая собственность в Вене, которая была в приданом моей матери.
– Понимаю. И все младшие сыновья так хорошо обеспечены? – Она снова сделала глоток и облизала сливки с губ.
Он смотрел на нее несколько мгновений, а потом сказал:
– Мы говорили о вашей семье. Я полагаю, вы дитя любви вашей матери?
– Да. – Она посмотрела ему в глаза. – Она была совсем молодой, когда это случилось. Моложе, чем я сейчас, хотя была уже замужем и родила двух сыновей.
Робин положил на ее тарелку фруктовый пирог – золотистое пирожное, наполненное чем-то красным и сверху обильно политое взбитыми сливками.
– Значит, она вышла замуж слишком юной.
– В пятнадцать. Это неудивительно… Венецианский маскарад. Глупость, последствия которой она не могла скрыть. Она родила двух сыновей, и, я полагаю, у моего отца были другие удовольствия. Он простил ее, но на определенных условиях. Если бы ребенок оказался мальчиком, его отослали бы прочь, но если бы родилась девочка, матери было позволено оставить меня, и он принял бы меня как свою. Но взамен она должна была стать покорной женой и смотреть сквозь пальцы на то, что он делал.
– По-видимому, это не было в ее натуре.
Петра сказала только:
– Он был сложным человеком.
– Все это не ваша вина, – мягко произнес он.
– Родилась я. Было бы гораздо лучше, если бы этого не случилось. Мой отец сдержал слово, но, умирая, рассказал моему брату правду обо мне. Этим и объясняется его поведение.
– Продолжайте.
Она нахмурилась:
– Вы были бы не против, окажись одна из ваших сестер незаконнорожденной?
