Кэтрин Харт - Шелк и сталь
Брендон помог Лорел вылезти из окна, и она бросила прощальный взгляд на комнату, в которой выросла. Больше ей здесь не жить. Было грустно, но все же как хорошо, что она выбрала Брендона и их ждут впереди любовь и неведомые приключения.
— Уже сожалеешь? — шепнул Брендон ей на ухо.
— Что ты, любимый, не жалею ни о чем, — заверила она его, сияя глазами. — Я люблю тебя, Брендон, мое место отныне и навеки рядом с тобой.
В молчании они тронулись в путь, и Лорел ни разу не оглянулась назад. Она думала только о грядущих радостях семейной жизни с Брендоном, и, желая начать ее как можно скорее, пустила лошадь рысью.
ГЛАВА 8
Они упорно гнали лошадей на юг, к границе, понуждая скакать с предельной для темного времени суток и незнакомой местности скоростью. Останавливались только в случае крайней необходимости — в основном, чтобы дать лошадям передохнуть, и лишь раз по просьбе озябшей Лорел, чтобы она смогла надеть пальто.
Когда занялся рассвет, они уже семь часов как находились в пути и довольно далеко продвинулись в предгорье. Тут наконец Брендон решил ненадолго остановиться.
Лорел со вздохом облегчения соскользнула с седла.
— Неужели действительно надо пороть такую горячку? — устало спросила она.
Брендон и сам понимал, что ей трудно, особенно после почти бессонной ночи.
— Извини, Лорел, но мне бы не хотелось, чтобы твой отец так быстро настиг нас. Тем более, что он пристрелит меня на месте.
Лорел встала на колени на спальный мешок, который Брендон разложил на земле.
— Надо было оставить записку папе и тете Марте, чтобы они не волновались. — Лорел укоризненно взглянула на Брендона. — Но ты так торопил меня, что я ни о чем не успела подумать.
— А если бы я не торопил, ты бы нашла тысячи поводов не поехать со мной, — мрачно ответил Брендон. — А так, если повезет, тебя дома хватятся только поздно утром. К этому времени во избежание паники Хенк пустит слух, что мы с тобой сбежали. Рекс взовьется на дыбы, как дикий жеребец, но мы будем уже далеко, ему нас не догнать.
— Все же жаль, что приходится поступать таким образом, — сказала Лорел. — Это окончательно убедит отца, что я тебя люблю и решила стать твоей женой, а значит, рассердит его еще больше.
— Как только мы с тобой, Лорел, поженимся, ему не останется ничего иного как примириться с этим. Другого выхода нет, — сказал Брендон, расстилая рядом свой мешок.
— Чем терзаться разными мыслями, ты бы постаралась хоть немного поспать, — добавил он более мягким тоном. — Если мы хотим еще сегодня пересечь границу, в нашем распоряжении для отдыха каких-нибудь два часа.
— Боишься, отец нас поймает и силой потащит меня домой? — Лорел насмешливо глянула на Брендона из-под опущенных ресниц.
— Только сначала ему придется по старым законам линчевать меня, — отпарировал он. — А я, признаться, имею такую слабость — люблю жизнь.
Они перевалили через Игл-Пасс и вступили на территорию Мексики уже в полной темноте. У Лорел ломило кости, саднило стертые седлом места, тем не менее Брендон наотрез отказался переночевать в гостинице.
— Но, Брендон, — чуть не плача умоляла Лорел. — Я валюсь с ног от усталости! Почему бы нам не поспать несколько часов в нормальной постели? Если кто и гонится за нами, то ведь им тоже приходится отдыхать!
— Ты, видно, меньше меня веришь в энергию своего отца, иначе знала бы, что он загонит лошадь до смерти, лишь бы отыскать тебя до нашей свадьбы. Если мы остановимся в Игл-Пасс, мою прелестную невесту обязательно приметят, и Рекс, наведя справки, поймет, что он на верном пути. Чтоб этого не случилось, я стараюсь не привлекать к нам внимания, и, по-моему, успешно, разве что ты бросаешь за собой хлебный крошки, оставляя след для отца.
Упоминание волшебной сказки о Гансе и Грете заставило Лорел рассмеяться, несмотря на усталость.
— Защити меня от злых колдуний и не вздумай стать мне как Ганс братом, а я уж, пусть засыпая на ходу, но в седле усижу.
— Будь спокойна, дорогая, по-братски я смогу относиться к тебе в тот день, когда в моих жилах не останется ни капли красной крови.
Только около полуночи они остановились на ночлег.
— Стоим здесь до утра, — объявил Брендон.
Лорел огляделась. Вокруг высились залитые лунным светом горы, ночной воздух источал прохладу.
— А ты уверен, что мы к утру не замерзнем? — спросила она, дрожа всем телом.
Брендон приблизился сзади, обвил руками грудь Лорел; от его горячего дыхания всколыхнулись волосы у ее уха.
— Я согрею тебя, любимая.
Лорел снова охватила дрожь, но на сей раз не от холода, и улыбка, древняя, как сама Ева, заиграла на ее губах.
Брендон, верный своему слову, согревал Лорел и даже сумел заставить ее на время забыть о ноющих мышцах. Прижавшись к любимому, положив голову на его широкое плечо, Лорел блаженно вздохнула:
— Посмотри на звезды, Брендон! Какие они сегодня яркие и ясные! Я смотрю на них, а вижу твои глаза — с таким же таинственным серебристым отливом.
— Звезды свели тебя с ума, дорогая! — засмеялся Брендон, и плечо под головой Лорел заходило из стороны в сторону.
— Ничего подобного, я просто без ума от самого умопомрачительного мужчины, — и Лорел, подняв голову, куснула его в ключицу. — Ты на вкус — и то хорош, — пробормотала она охрипшим от возгоревшейся страсти голосом.
Он погрузил руки в ее волосы и, распустив, покрыл ими как серебристой завесой их лица.
— Неужто я никогда так и не насыщусь тобой, Лорел? — выдавил он из себя, опаляя ее губы поцелуем, от которого кровь ее бешено застучала в висках, а тело крепчо припало к нему.
Солнечный свет упал на закрытые глаза Лорел, спящей глубоким непробудным сном. Она проворчала что-то невнятное и повернулась на другой бок. стараясь улечься поудобнее, чтобы не причинять боли ноющему от верховой езды телу. Сквозь сон она поняла, что рядом нет длинного тела Брендона, согревавшего ее всю ночь, и тут же ее ноздрей достиг манящий запах свежесваренного кофе. Лорел приоткрыла один глаз и увидела смеющееся лицо Брендона с лукавинкой в глазах. Сидя на корточках, он водил перед ее носом чашечкой с горячим напитком.
— Проснись, красавица, полюбуйся, какое утро встает. Птицы не решаются петь — боятся тебя разбудить.
Лорел в нерешительности — плакать ей или смеяться — зевнула во весь рот.
— О Боже, Брендон, как тебе удается впасть в высокую поэзию в такую рань! Уму непостижимо!
— Ты всегда так ворчишь по утрам, дорогая? Если да, то я, пожалуй, передумаю жениться на тебе.
— А ты помоги мне подняться с камней, на которых я отлежала все бока, и обещай пристрелить костлявую клячу, гордо именуемую лошадью, — и я вмиг развеселюсь, — не осталась в долгу Лорел.
