Анн Голон - Анжелика. Путь в Версаль
К тому же из-за того, что ей по-прежнему приходилось скрывать свое знатное происхождение, лучшие салоны города для госпожи Моренс оставались закрытыми. В надежде завоевать их Анжелике пришлось запастись терпением. Она роскошно одевалась, но всякий раз сомневалась, что ей удается следовать аристократической моде.
Когда ее маленькие сыновья гуляли под сенью деревьев на площади, прохожие оборачивались, чтобы еще раз взглянуть на мальчиков — так они были красивы и нарядны. Флоримон и Кантор носили уже настоящие мужские костюмы из шелка, парчи и бархата с огромными кружевными воротниками, расшитые чулки, туфли на каблуках с пряжками. На их кудрявых головках красовались широкополые шляпы с перьями, а у Флоримона была даже маленькая шпага, что приводило его в восторг. Это был хрупкий и ранимый ребенок. Он страстно мечтал о сражениях, поэтому то и дело вызывал на дуэль Пикколо. После переезда обезьянка снова повеселела и смешила домашних, как заправский комедиант. Что касается Кантора, то в свои пять лет этот невозмутимый малыш все еще плохо говорил, но по внимательному взгляду его загадочных зеленых глаз без лишних слов было ясно, что он очень смышленый мальчик. Молчун по натуре, он не видел смысла в пустых разговорах: Флоримон его понимал, а прислуга предугадывала малейшие желания.
В доме на Королевской площади Анжелика наняла кухарку и еще одного слугу. В сопровождении Флипо, исполнявшего обязанности пажа, и кучера госпожа Моренс выглядела в обществе своих соседок более чем достойно. Барба и Жавотта носили индийские шали и кружевные чепцы, у обеих были золотые нательные крестики.
Но Анжелика прекрасно понимала: для высшего общества она по-прежнему оставалась разбогатевшей выскочкой, тогда как ей хотелось, чтобы знатные вельможи приняли ее в свой круг. Достичь намеченной цели можно было только в салонах квартала Маре, где правил разум, а не дворянский титул, и где честолюбивые мещанки на равных общались с аристократками.
Для начала Анжелика завела знакомство со своей соседкой, старой девой, занимавшей апартаменты этажом ниже. Эта дама помнила времена расцвета прециозной культуры и женских диспутов. Она встречалась с маркизой де Рамбуйе[15], посещала салон мадемуазель де Скюдери[16] и изъяснялась изысканно, хотя и немного старомодно.
Филонида де Паражонк говорила о семи видах любви и подразделяла вздохи на пять категорий. Она презирала мужчин, ненавидела Мольера, а плотскую любовь считала «узами дьявола».
Впрочем, ходили слухи, что в молодые годы Филонида не была мужененавистницей. Напротив, тогда она не только удостаивала посещениями привычную ей страну Нежности, но и заглядывала в королевство Кокетства, к тому же частенько наносила визиты в его столицу Наслаждение. Закатывая выцветшие глаза, она признавалась: «Мое бедное сердце истерзано любовью!»
— Если бы только сердце! — ворчал Одиже, не одобрявший приятельские отношения Анжелики и престарелой жеманницы. — Но к чему вам еще и ученость? Знаете, в наших краях есть добрая поговорка: «Женщина знает достаточно, если она может отличить рубашку мужа от его камзола».
В ответ Анжелика шаловливо смеялась, и этого было достаточно, чтобы Одиже смирялся.
Вместе с мадемуазель де Паражонк мадам Моренс начала посещать Драгоценный дворец, за три пистоля записавшись в число его постоянных гостей.
Во Дворце собирался «весь цвет Парижа»: дамы среднего достатка, духовные лица, молодые ученые, провинциалы. Афиша сулила заманчивые перспективы:
«Мы обещаем всего за три пистоля целых три месяца, с первого дня января до середины Великого поста, забавлять вас всяческими развлечениями, которые только может вообразить здравомыслящий человек.
По понедельникам и субботам: бал и комедия; подаются бесплатные лимонад и апельсины из Португалии.
По вторникам: концерт. Лютня, вокал, музыкальные инструменты.
По средам: лекция по философии.
По четвергам: чтение газет и новых пьес. Обсуждение.
По пятницам: любопытные теории. Обсуждение».
Чтобы дамы не тревожились по поводу позднего возвращения домой, организаторы предусмотрительно сообщали:
«Особам, которые заботятся о сохранности своих денег, драгоценностей и генуэзских кружев, мы предоставим надежный эскорт. Мы обсудим эту проблему с парижскими мошенниками, которые выдадут нашим гостям надежные пропуска, позволяющие гулять по городу в любое время суток в полной безопасности. Ведь эти господа давно показали, что если снабдить их деньгами, у них хватит богобоязненности, чтобы сдержать свое слово».
Драгоценный дворец приглашал для своих посетителей именитых докладчиков. Например, о комете, которая в 1665 году очень взволновала парижан, здесь рассказывал профессор математики Королевского коллежа Роберваль[17].
Здесь обсуждали разливы Нила, сердечные привязанности, а также природу света[18] и вопрос о том, окружает ли нас пустота или же воздух имеет вес.
Анжелика заметила, что во время научных дискуссий она страдает, как грешница в аду. Услышав то или иное ученое слово, она вздрагивала, потому что ей казалось, что она снова слышит увлеченный голос Жоффрея де Пейрака и видит, как вспыхивает огонь в его глазах.
— Я слишком глупа, — пожаловалась она однажды мадемуазель де Паражонк. — Все эти серьезные вопросы пугают меня, я бы предпочла ходить в Драгоценный дворец только на балы и концерты.
— Ваша душа слишком глубоко увязла в материи, — огорчилась престарелая мадемуазель. — Как же вы сможете блистать в салонах, если не поймете, о чем там беседуют? Вы не желаете разбираться ни в философии, ни в механике, ни в астрономии, вы не умеете даже слагать стихи! Что же тогда остается?.. Пожалуй, только благочестие. Вы читали хотя бы святого Павла и святого Августина? Вот настоящие труженики во славу воли Божьей. Я дам вам их книги.
Но Анжелика отказалась от трудов святых Павла и Августина, и даже от книги мадемуазель де Гурне «О равенстве мужчин и женщин»[19], где она могла бы почерпнуть множество доводов в пику безапелляционным заявлениям Одиже.
Вместо этого она увлеченно, хоть и украдкой, изучала «Трактат о жеманстве и об умении хорошо выглядеть» мадемуазель де Кентен и «Искусство нравиться при дворе» мадемуазель де Круасси. Анжелика пыталась понять, что за публика посещает салоны, этот незнакомый мир, который станет следующим шагом на пути к намеченной цели. Она еще сама не до конца сознавала, чего именно добивается, но надеялась обрести саму себя и дать своим мальчикам имя, достойное их происхождения. Пользуясь покровительством мадемуазель Паражонк, которую высоко ценили почитатели изысканной словесности и французского языка, Анжелика старалась держаться скромно и неприметно. И была права, ведь ее яркая красота вызывала опасения у избранного общества завсегдатаев салонов. Все знали, что отчеты об этих ученых заседаниях удостоены чести печататься на страницах «La Gazette»[20], которую любил читать сам король.
