Александра Девиль - Письмо Софьи
Софья металась по комнате, слушая завывания ветра и раскаты грома, потом плакала, прижавшись лбом к оконному стеклу, в которое бились, не переставая, тяжелые капли дождя, напоминавшие ей безудержные слезы. Наконец, немного успокоившись, она села на кровать и обхватила голову руками.
В этот момент раздался стук в дверь и осторожный голос Евгении:
– Софья, можно к тебе войти?
И девушка вдруг ощутила потребность хотя бы отчасти излить кому-то свою душу. Эжени подходила для этого больше других. Она была не менее опытна и мудра, чем Домна Гавриловна, но гораздо более снисходительна и легка в общении. Несмотря на разницу в возрасте между Софьей и Эжени, тоже довольно значительную, девушка не побаивалась ее, как суровую, пусть и добрую в глубине души, Домну Гавриловну, и даже могла считать тетушкину компаньонку своей старшей подругой и советчицей.
Софья открыла дверь, и в комнату вошла Евгения с подносом в руках.
– Давай-ка, милая, поешь, ты сегодня с утра голодаешь, так не годится. Печаль печалью, а есть-то надо.
Запах кофе и свежеиспеченных булочек пробудил в девушке аппетит, и она с благодарностью приняла заботу Эжени.
Пока Софья ела, Эжени стояла у окна, рассеянно наблюдая за колыханием мокрых веток в саду, потом села на кровать рядом с девушкой и обняла ее за плечи.
– Не хочешь ли со мной поговорить, Софи?
– Хочу, но мне стыдно… и горько. – Софья опустила глаза, теребя в пальцах бахрому покрывала. – Все меня обвиняют, а я ведь ни в чем не виновата. Но не в силах этого доказать. Понимаешь?
– Как я могу что-то понять, если толком ничего не знаю? Горничные болтают, будто ты ночью принимала у себя того красивого офицера, графа, а твой жених об этом дознался и устроил скандал. Но я не верю, что ты могла изменить Юрию. Ты девушка умная, порядочная, да и любишь своего жениха. Ведь так?
– Юрий мне больше не жених, он от меня отказался, – тяжело вздохнула Софья. – А граф Призванов – негодяй. Он заключил пари с Заборским, что переспит со мной.
– И что же… он выиграл это пари? – осторожно поинтересовалась Евгения. – Но я не верю, что он мог так быстро тебя соблазнить.
– Конечно, он меня не соблазнил в обычном смысле слова. Он просто подсыпал мне в воду сонного зелья, пробрался ночью в мою спальню и…
– Но почему же ты никому об этом не сказала? Почему не подняла крик, когда проснулась?
– Он запугал меня. Ему в руки попало одно письмо, которое может меня скомпрометировать.
– Что за письмо?
– Неважно. Там нет ничего серьезного… но подобные письма могут привести к серьезным последствиям, если предъявить их в нужное время и в нужном месте. Во всяком случае так он мне сказал.
– Это было письмо твое или к тебе?
– Не спрашивай, Эжени, и никому об этом не рассказывай. Теперь уже все равно, все кончено. Я испугалась и упустила момент, когда еще можно было что-то предотвратить.
– Но ты ведь еще можешь объясниться с Юрием! Он тебя поймет, если любит.
– Юрий теперь ненавидит и презирает меня. Пусть я не виновата в своей невольной измене, но факт самой измены налицо, я потеряла невинность.
– Это все устаревшие предрассудки. Мало ли невест, которые теряют невинность до свадьбы? Любящий жених не будет допытываться, девушка его невеста или нет.
– Гм, Призванов говорил примерно так же, – невесело усмехнулась Софья. – Но беда в том, что приключился скандал с участием таких сплетников и злопыхателей, как Заборский, Цинбалов, Варька… Как бы я ни оправдывалась перед Юрием, он не простит мне публичного позора. А уж его мать и родственники…
– И все-таки тебе надо попытаться с ним поговорить.
– Но как? Где я его теперь найду?
– А я не думаю, чтоб он так уж сразу уехал к себе в имение. Наверняка еще немного задержится в Харькове или у своего дяди в Люботине. Хочешь, я попробую его найти? Поеду в город вроде бы по хозяйственным делам, да и узнаю, где он, как он. Скажу ему, что ты хочешь с ним объясниться.
– Неужели это еще возможно, Эжени? – просияла девушка. – Я бы так была тебе благодарна… Только тетушке ничего не говори, ладно?
– Конечно, не скажу. Домна Гавриловна не приветствует, когда что-то делается без ее ведома. Но, поверь, несмотря на суровость, она по-своему добра и любит тебя.
– Теперь я и ее любовь утратила, – вздохнула Софья.
Она бы еще хотела продолжить разговор с Евгенией, но тут дверь распахнулась, вошла Домна Гавриловна и, окинув собеседниц подозрительным взглядом, спросила:
– О чем это вы тут шепчетесь?
– Да, в общем, ни о чем, – пожала плечами экономка. – Я вот принесла Софи поесть, а то ведь она не хочет выходить в столовую. Но не сидеть же ей целый день голодной, верно?
– Выходить в столовую она не хочет! – криво усмехнулась Домна Гавриловна. – Что же ты, голубушка, теперь так и будешь от всех прятаться? Все равно ведь когда-то придется переморгать свой стыд и выйти на люди.
– Да ведь и стыда-то никакого нет! – вставила слово Евгения. – Просто некие подлецы захотели скомпрометировать Софи, вот и все.
Домна Гавриловна с неудовольствием оглянулась на экономку:
– А ты ступай, Эжени, не вмешивайся, я сама разберусь, что к чему.
Евгения вышла, но возле двери приостановилась и бросила на Софью многозначительный взгляд.
– Ну что ж, – сказала тетушка, оставшись наедине с племянницей, – я дала тебе время подумать, да и сама пораскинула мозгами насчет твоей дальнейшей судьбы. До сих пор я была тебе заботливой опекуншей, и кузен мой покойный ни в чем бы меня упрекнуть не мог. Однако теперь все изменилось. Ты себя опозорила, а заодно и меня. Будут люди говорить, что ты порочная от рождения девица, а я тебя не воспитывала, а потакала твоим глупостям.
– Тетушка, но я ни в чем не виновата, а вы – тем более!
– Ни в чем не виновата? Тогда как же этот граф принудил тебя с собой переспать? Если обманул, или опоил, или снасильничал – почему ты его вчера перед всеми не обличила? Почему не подняла крик сразу, как только он пробрался в твою спальню?
– Я не могу вам этого объяснить… – Софья низко опустила голову.
– Так… Мало того что опозорила, так еще и ничего не хочешь мне рассказывать. А ты хоть понимаешь, что твоя репутация теперь вконец испорчена? Во всяком случае в нашем уезде. Уж Заборский с Цинбаловым постараются, чтобы о тебе разные слухи пошли, а местные кумушки не только все подхватят, но и многое прибавят от себя. Ни один приличный человек из местных теперь на тебе не женится. А замуж тебя надо выдавать, и чем скорей, тем лучше. Замужество все грехи твои прикроет. Вот я и надумала везти тебя в Москву. Там о твоем позоре никто не знает. К тому же Москва – город большой, многие барышни там замуж выходят, потому что и женихи разных сословий туда наезжают. Недаром же Москву называют ярмаркой невест. Приданого у тебя, конечно, – с гулькин нос, но зато красота и молодость – в наличии. Может, посватается к тебе богатый московский купец, им лестно взять в жены образованную барышню с манерами. А не купец – так дворянчик какой мелкопоместный, или офицер среднего чина.
