Луиза Аллен - Соблазненная подлецом

— Отчего вы сердитесь? Ведь не ждали же вы, что девственница знает, что делать, верно?

Эйврил считала себя очень, очень мужественной.

— Я сердит на себя, — сказал Люк, едва удерживая свой голос под контролем. — Одевайтесь, прежде чем я сойду с ума снова и забуду, что вы девственны.

— Моя подруга Перси говорит, что мужчины становятся любвеобильны после того, как переживут опасность. Мне показалось это странным, когда я услышала об этом впервые. — Голос Эйврил звучал то глухо, то ясно, Люк догадался, что она одевается. — Так что же это было?

— Моя неспособность обуздать себя? — спросил Люк.

Разбегающиеся линии на карте вновь обрели порядок. Прежде он предполагал, что должен захватить этот проклятый бриги французское судно, доставить в должное место захваченные документы, но никак не обнаружить в своей каюте прекрасную невинную девушку.

— Вы, кажется, вполне способны обуздать себя, — сказала Эйврил, пройдя справа от него и усевшись на край койки.

Одну нестерпимо долгую секунду он думал, что она сейчас заплачет.

— Вы позволяете мне простить самого себя? — Вдруг он почувствовал, что говорить на французском легче, но, судя по ее акценту, она едва ли сможет следовать за его мыслью, которую он и сам старался не утерять. — Я был в ярости. Боролся, и мы победили. И да, некоторые примитивные инстинкты во мне желают женщину — мою женщину, как трофей.

«Моя женщина? Она не моя женщина. У меня нет женщины. И я не буду так думать о ней. Мне нет до нее дела».

Она молчала, он хотел опустить глаза перед этим чистым взволнованным взглядом, но это было бы трусостью.

— Я боялся за вас и был рассержен, поскольку вы поставили меня в такое положение, когда я не могу защитить вас. Я требовал от вас покорности и был в шаге от того, чтобы принудить вас. Именно поэтому я и чувствую такую тяжесть. Тяжесть и боль разочарования.

— Ваша женщина? — спросила Эйврил, будто он и не говорил этих последних слов.

Он почувствовал, что желает стать тем мужчиной, который возьмет ее девственность и научит… всему.

— Вы — необыкновенная женщина, — отметил он, стараясь вести себя как подобает английскому джентльмену. — Вы — сами себе госпожа.

— Закон гласит иначе. — В ее словах сквозила горечь. — Незамужняя девушка принадлежит своему отцу.

— Вы достигли совершеннолетия.

К чему эти слова? Он желает сделать ее своей?

— У меня есть обязательства, — сказала Эйврил. — Долг. О котором я забыла.

Слеза скатилась по ее щеке. Потрясенный, не в состоянии двигаться, чтобы подойти и прикоснуться к ней, Люк смотрел ей в лицо. Она быстро смахнула слезу.

— Я не знаю, что все это значит. — Она нерешительно повела рукой, словно охватывая и его слова, и эту каюту, и беспорядок своей одежды. — Все так и должно быть? Не поэтому ли незамужних девушек опекают столь усердно?

— Я не знаю, я ничего подобного не испытывал прежде, — отрезал он и понял, что шокировал ее своим тоном. — Я никогда не флиртовал с невинными девицами.

— Ах, флирт. Ну конечно! — Она легко рассмеялась и отвернулась от него так, чтобы он уже не мог видеть ее лицо. — Довольно слов. Нужно просто научиться флирту. И не принимайте все так всерьез. Непонятно только, зачем вы сюда-то пришли?

— «Зачем»?.. Разве вы не хотите поговорить со мной об этом?

Он хотел этого, даже вопреки ее желанию. Он должен понять, что она испытывает к нему и что значит это чувство.

Эйврил слегка пожала плечами, этот элегантный жест напомнил ему, что она осталась леди, несмотря на одежду моряка и спутанные волосы.

— Нечего обсуждать, не так ли? Мы держали все в рамках. Вы вспомнили, что вам нужно управлять кораблем, я — что обручена. А не вспомните ли, зачем вы спустились сюда?

— Я пришел, чтобы посмотреть карты, — проговорил Люк сквозь зубы.

Как только этой юной невинной девушке удавалось вить из него веревки? Словно его оцарапал котенок, а потом выяснилось, что это пантера.

— Так не лучше ли заняться именно этим? — спросила она. — Я не хочу снова потерпеть крушение на скалах.

Эйврил произнесла это легко, но он увидел тень страха в ее глазах. Несмотря на то, что с ней произошло, она села в хрупкую лодку, а затем ринулась в морское сражение. Ничуть не утратила мужество.

— Мы сейчас на глубокой воде, и здесь нет никаких скал. Я ожидал, что нам придется плыть на материк, но теперь знаю, что губернатору можно доверять. Я могу отправиться к нему на Сент-Мэри, не боясь, что тот, кого я намерен обвинить, почувствует, как изменился ветер, и сбежит. Нужно найти место стоянки для бригов на время моего путешествия в Хью-Таун. — Он разгладил карты ладонями и попытался сосредоточиться. — Я возьму вас с собой и оставлю у жены губернатора.

Лучшее место для стоянки бригов — канал между Сент-Мэри и Гугом. Оттуда недалеко до пляжа Порткресса, и он сможет отправить людей обратно на бриги, чтобы охранять пленников, пока губернатор не пришлет к ним военные суда.

— Что вы ей скажете?

Эйврил обернулась к нему с напряженным выражением лица.

— Я нашел вас на пляже и запер в здании старой больницы подальше от моряков. Уверен, она захочет вам помочь. Что касается обеспокоенности вашей судьбой в светских кругах, я не вижу смысла даже говорить об этом. Уверен, существует достаточная путаница в умах, чтобы затушевать тот факт, что вы не обнаружились на следующее же утро после крушения.

— Вы имеете в виду, мне следует солгать?

— Разумеется, вам следует солгать! По крайней мере, я очень надеюсь, что вы несколько измените свой правдивый рассказ.

— Нет, — сказала она, глядя на него, — нет и нет. Могу ли я теперь подняться на палубу?

— Не вижу причин отказать вам. Все заключенные в трюме.

Люк отвернулся, потянувшись за линейкой, радуясь возможности почувствовать в руке что-то прочное. Краем глаза он увидел, как Эйврил поднялась и направилась к двери. На мгновение он подумал, что она заговорит, но дверь за ней закрылась, оставив его наедине с памятью об этом молчании.

Эйврил поднялась на палубу, нашла для себя уголок в стороне от снующих мимо матросов и стала смотреть на французский корабль, призрачная тень которого повисла над водой недалеко от английского брига. Она ждала, когда ее тело перестанет сотрясаться от дрожи и боль вожделения спадет. Небеса, как она желала его! Беспричинно и неприлично.

Она заставила себя сосредоточиться на кораблях и том, что происходило на них.

— Все в порядке, мисс?

Заплатка Том появился рядом с ней, заставив вздрогнуть при виде его окровавленной рубашки.