Сари Робинс - Скандальные намерения
Она на миг оцепенела от удивления, но затем взяла себя в руки и проскрежетала:
– Я не желаю видеть эту женщину в своем доме. – При взгляде на лицо сына ее глаза округлились. – Я говорю о леди Джасперс, а не о девице Хейстингс.
Черт бы побрал этих женщин, у него хватает своих забот и без того, чтобы выступать арбитром между ними! Тем не менее, если он не сделает это, то кто тогда сделает? Он согласно наклонил голову.
– Учитывая твою... чувствительность, я попрошу Шарлотту принимать леди Джасперс в то время, когда тебя не будет в доме.
– Это совершенно неприемлемо! – воскликнула мать. – Я еще пока что веду хозяйство и...
– Шарлотта будет моей женой и твоей снохой. И на этом закончим дискуссию, мама.
Джеймс направился к двери. Благодаря матери ему теперь предстоит починить гораздо больше мостов на пути к своей нареченной. Хотел бы он знать, сумеет ли он одержать победу в этом противостоянии.
Глава 14
Джеймс остановился перед закрытой дверью в спальню Шарлотты и набрал побольше воздуха в легкие, чтобы побороть раздражение. У него есть более важные дела, чем обхаживать упрямую девицу и уговаривать ее выйти замуж. Однако если даже не принимать во внимание его обещание, данное генералу, он нуждался в Шарлотте, чтобы поймать Мортимера. Она была необходима ему для осуществления его планов. И он сделает все, чтобы добиться своей цели.
Джеймс два раза громко постучал в деревянную панель двери и прислушался к шороху юбок внутри комнаты.
Дверь со скрипом отворилась, и показалась голова горничной Анны. Она густо покраснела и нервно оглянулась на Шарлотту, которая вытаскивала платья из гардероба.
Девушка быстро сделала книксен и объявила:
– Миледи, это его светлость.
Шарлотта оторвалась от своего занятия и быстро подошла к двери, тем самым не давая ему пройти в комнату.
– Чем могу быть полезна для вас, ваша светлость?
Джеймс многозначительно посмотрел на Анну, затем перевел взгляд на Шарлотту.
– Нельзя ли нам поговорить наедине?
– Вы не можете войти в мою комнату. Несмотря на необычные обстоятельства нашего знакомства, я должна установить границу дозволенного.
Теперь она намерена быть добродетельной и правильной. Она намерена свести его с ума своим упрямством.
– Мы можем поговорить в гостиной, это рядом, – сказал он.
Мгновение подумав, она кивнула:
– Прекрасно. Куда идти?
Он протянул руку. Когда Шарлотта коснулась его рукава, он с удовлетворением отметил, что сейчас она не выглядела капризной.
Джеймс закрыл за собой двери, лишив возможности слуг с любопытством наблюдать за ними. На камине горела единственная свеча, тускло освещая эту редко используемую комнату. У Джеймса было мало поводов для посещения гостиной. Она была вне его ведения вплоть до смерти отца. Он критически оглядел низкий кожаный диван коричневого цвета, большие, обитые клетчатой материей стулья и маленький стол. Мебель выглядела основательно старомодной. Да, не лучшая декорация, на фоне которой нужно было убедить Шарлотту в том, что в ее интересах необходимо остаться здесь.
Шарлотта обернулась, скрестила руки на груди, скептически посмотрела на Джеймса. Золотистые блики падали от свечи на ее светло-каштановые волосы.
– Садитесь и давайте поговорим. – Джеймс жестом указал на коричневый кожаный диван.
Шарлотта не шевельнулась.
– Я не думаю, что у нас много тем для обсуждения.
Джеймс постарался сдержать раздражение. Он всегда считал себя разумным, собранным человеком, не подверженным приступам гнева. Но, находясь между Мортимером, матерью и теперь своей весьма волевой нареченной, он чувствовал, что ему становится все труднее сдерживать свои эмоции, чтобы не закипеть от гнева. Он процедил сквозь зубы:
– Между нами существует договоренность, Шарлотта, и я ожидаю, что вы ее выполните.
– Я не буду спокойно выслушивать вздор и позволять кому-то чернить мою семью, – вспыхнула Шарлотта. – У меня есть чувство собственного достоинства.
– Вы представляете, какие разговоры пойдут, если вы сначала переедете ко мне, а затем в течение одного дня съедете? В особенности после того, что случилось в Саутбридже.
– Есть вещи похуже, чем осуждение света, – возразила она.
Джеймс стиснул зубы.
– Это будет не просто осуждение, и вы прекрасно знаете об этом. Вам откажут во всем, ваша семья подвергнется остракизму.
– После всего того, что я пережила, возможно, на это стоит пойти. По крайней мере мне не нужно будет бояться скорпионов в собственном доме.
Джеймс закипел гневом.
– Вы останетесь в этом доме и будете играть ту роль, о которой мы договорились... Или у вас недостает моральных принципов, чтобы остаться верной своему слову?
Рот у Шарлотты остался открытым, лицо сделалось пунцовым, в голубых глазах сверкнула ярость. В другое время Джеймс нашел бы эту картину весьма привлекательной.
– Это вы лишены моральных принципов, вы лжете и попустительствуете... – Внезапно схватив книгу со столика, Шарлотта запустила ею в Джеймса.
Он попытался уклониться, но расстояние было слишком маленьким. Острый угол кожаного переплета угодил ему в висок.
Он бросился к ней, схватил за руку и прорычал:
– Ах ты, маленькая ведьма! – Все мысли покинули его, кроме одного острого желания образумить ее. – Ты безумная, скандальная, вздорная...
– Не смейте трогать меня! – прошипела Шарлотта. Он был намерен заткнуть ей рот раз и навсегда! Он прижался своим ртом к ее губам, словно давая ей возможность почувствовать вкус его ярости.
Жар из его рта перекочевал в пах. Он услышал стон и понял, что стон исходит от него самого. Боже, она вся полыхала! Руки, которые вцепились в него, вовсе не отталкивали, а притягивали его к себе. Жаркая, мягкая, податливо-соблазнительная, она целовала его с такой страстью, что ему отчаянно захотелось оказаться внутри ее.
Мелькнула мысль, что он должен быть осторожным, но Шарлотта была такой страстной, такой сладостной. Он ощущал эротические движения ее языка, в то время как полные девичьи груди прижимались к его груди. Ее вкус опьянял его. Когда она застонала, его рука скользнула к одному из округлых холмиков. Джеймс нежно сжал его и потер большим пальцем сосок. Это исторгло тихий стон из груди Шарлотты. Обняв ее другой рукой, он стал гладить упругие девичьи ягодицы, прижимая ее тело к своей возбужденной плоти. Наклонившись, чтобы поцеловать ее в шею, он наткнулся на ее шарф.
