Розалинда Лейкер - Танцы с королями
Жасмин очень нравилось, что Ричард поселился у нее. Во время его отсутствия она скучала по нему. К тому же он в случае надобности переносил ее по лестнице вверх или вниз. Если она чувствовала себя хорошо, то принимала гостей в гостиной слоновой кости, сидя в подушках пастельных тонов, которые оттеняли ее белоснежные волосы. Платья Жасмин меняла каждый день. Самым частым ее гостем был Мишель Бален, которому было очень одиноко в своем большом, опустевшем доме: вся его семья разъехалась кто куда. Вдвоем они беседовали в основном о прошлом, как и положено старикам, хотя оба сохраняли живой интерес к текущим событиям, которые вызывали у них большую тревогу. Роза всячески старалась поддерживать в бабушке убеждение, что лишь обязанности дипломата заставляют Ричарда оставаться во Франции и это не имеет никакого отношения к болезни Жасмин. Хотя сама она знала, что эту работу Ричард мог с таким же успехом выполнять, наезжая из Лондона. Он не особенно распространялся о своих делах, но Розе было известно, что ему приходилось бывать при Венском дворе и также посещать многих родовитых французских эмигрантов, которые за границей создали собственные маленькие дворы в соответствии с версальским этикетом. Она пришла к выводу, что Ричард преследовал две цели — во-первых, он служил той инстанцией, посредством которой Лондон поддерживал связи с другими государствами, стараясь выработать общую позицию по отношению к французской революции, и во-вторых, он пытался договориться об освобождении Марии-Антуанетты и ее детей за выкуп или в обмен на французов, взятых в плен австрийскими войсками в ходе войны, вспыхнувшей между обеими странами. Однажды Ричард ненароком упомянул о встрече в Вене с Акселем фон Ферзеном. Роза догадывалась, что граф трудится не покладая рук над вызволением королевы из Франции, несмотря на предыдущую неудачу. И в то же время в душе Розы сохранилась непоколебимая уверенность в том, что Мария-Антуанетта в любом случае предпочтет остаться с королем, которого французы ни за что не отпустят. Верность долгу и мужество королевы превосходили все мыслимые пределы, но об этом, за исключением Розы и узкого круга друзей Марии-Антуанетты, мало кто знал.
То, что в тот день Ричард задерживался, не особенно взволновало Розу. Такое часто случалось. Жасмин всегда ложилась спать рано. Ужин ей приносили в постель на подносе, и когда Ричард отсутствовал, Роза приказывала, чтобы и ее ужин приносили в спальню бабушки. Затем она читала вслух одну главу из какого-нибудь романа, и к концу этой главы веки Жасмин начинали смыкаться.
Вечер, как всегда, тянулся неспешно. Роза долго сидела с книгой, пока чтение вконец не надоело ей. Тогда она отложила роман в сторону и вышла в душную, наполненную ароматом цветов, августовскую ночь прогуляться по аллее до ворог в надежде увидеть фонари приближающейся кареты Ричарда. Однако везде царила непроницаемая густая тьма. Какое-то необъяснимое предчувствие несчастья нарастало в ней и, в конце концов, захватило так сильно, что, вернувшись в дом, она не могла заставить себя раздеться и лечь спать. Было уже далеко за полночь, когда со стороны ворог послышался топот копыт одинокой лошади, но не упряжки, везущей карету. Она тут же метнулась в зал и оказалась у двери раньше, чем подоспел дворецкий. На пороге стоял курьер из английского посольства с письмом. Разорвав конверт, Роза прочитала одну строчку, написанную в спешке, ломаным почерком: «Не жди меня в течение трех дней. Р.»
— Что случилось в Париже? — спросила она курьера, который ждал ответа.
— Толпа напала на Тюильри, и была страшная резня. Кровь лилась рекой, мадам! Лорд Истертон наблюдал все собственными глазами. Он был там, но не получил ни единой царапины.
— А что с королевской семьей?
— Они целы и невредимы, но их заперли в помещении с железными прутьями на окнах в Школе верховой езды. Это было сделано для их же безопасности. Вся мужская прислуга убита — от поваров до дворецких. Погибло много придворных, солдат и гражданских лиц. Сегодня в Париже валялось трупов больше, чем на поле боя после сражения.
Ожидание казалось нескончаемым. Вечером третьего дня Ричард вернулся, растрепанный, грязный и небритый. «Похоже, что у него не было времени подумать о себе», — с жалостью подумала роза. Рукав его нового зеленого сюртука был разорван и запачкан пятнами крови. Он обнял жену за талию и повел в малиновый зал. Там Ричард в изнеможении рухнул в кресло и, поставив локти на колени, охватил голову руками.
— Боюсь, что король и королева обречены… — проговорил он хриплым голосом. — Вместе с детьми и мадам Елизаветой их бросили в Тампль.
Не веря своим ушам, Роза уставилась на него. Леденящий ужас проник в ее сознание и сковал по рукам и ногам. Язык отказывался повиноваться, но все-таки через минуту она положила руку Ричарду на плечо и кое-как произнесла:
— Неужели нет никакой надежды?
— К сожалению, нет. Революция вступила в новый этап, и сейчас власть захватила кучка отъявленных головорезов, заседающих в отеле де Билль. Арестованы и брошены в тюрьмы сотни аристократов, включая мадам де Ламбаль и других фрейлин. Монархия, уничтожена. Франция объявлена республикой.
Роза почувствовала слабость в коленях, а затем ноги у нее подкосились, и она стала падать, подавшись вперед на Ричарда, который не растерялся и, вовремя подхватив жену, усадил ее к себе на колени. Сцены кровавых расправ, дикой резни до сих пор стояли у него перед глазами и не давали спокойно дышать. И лишь в нежных ласках Розы мог он найти забвение. Именно в одну из этих ночей, посвященных любви, Роза зачала ребенка. Событие это несколько опережало их планы, поскольку они не собирались обзаводиться детьми, пока не окажутся в Англии. Ричард стал еще больше тревожиться за Розу, а та не могла скрыть своей радости. Начало еще одной жизни, которая зависела от них двоих, ярким светом озарило темноту и скорбь, подступавшую со всех сторон.
Упрочив в течение нескольких дней свою власть, республика, упиваясь успехом, приступила к беспощадному наведению революционного порядка, выпустив декрет казни священников, аристократов, политических противников и прочих подозрительных лиц, включая даже нескольких детей. Своевременные действия сострадательного часового в Тампле, задернувшего занавеску на окне, спасли Марию-Антуанетту от необходимости созерцать жуткое зрелище — перед тюрьмой кучка изуверов забавлялась тем, что носила воздетое на пики нагое и изувеченное тело несчастной мадам де Ламбаль, близкой подруги королевы.
Изобретение доктора Гильотена, предназначенное первоначально для быстрой, гуманной казни преступников, начинало входить во все более широкое употребление для казни так называемых «врагов республики». Свист стремительно рассекающего воздух лезвия и глухой удар о плаху были слышны в Париже, Лионе и многих других городах по всей стране. Ричард понимал, что необходимо срочно увозить Розу из Франции. Конечно, брак с англичанином давал ей некоторую защиту, поскольку иностранцев пока еще не преследовали и разрешали им без помех заниматься своими делами. Но все же имя бывшей маркизы де Шуард, фрейлины королевы, скорее всего, значилось в каком-нибудь тайном списке революционного трибунала. Шато Сатори пока не было захлестнуто волной революционного террора. Жасмин слыла другом нищих и обездоленных, и власти, так же, как и различные шайки мародеров, обходили ее саму и поместье стороной. При этом она не была единственной аристократкой, которой удалось избежать конфискации имущества и ареста. В различных частях страны те, кто, многие годы занимаясь благотворительностью, сумели заслужить себе репутацию бескорыстных и щедрых людей, теперь пожинали плоды своей деятельности, весьма своеобразные, но пришедшиеся очень кстати, ибо в эти времена превыше всего ценилась возможность сохранить себе жизнь.
