Гувернантка из Лидброк-Гроув - Виктория Анатольевна Воронина
Чем больше я рассматривала гостей, тем сильнее отчаяние охватывало меня – Дориана среди них не было. Но скоро в шумной бальной зале появился его кузен Николас Эндервилль, и я несколько воспрянула духом, - Николас наверняка должен знать, где сейчас находился его двоюродный брат-баронет. Оставалось только улучить удобный момент, чтобы подойти к нему и затеять разговор наедине. Однако Николас предпочитал находиться среди лучших представителей местного общества и общаться с ними. Я, от нечего делать, принялась рассматривать его и невольно восхитилась его надменной красотой. В кузене Дориана тоже ощущалась порода, и еще он напоминал переодетого корсара своей улыбкой, в которой сквозила насмешливая любезность, показывающая, что он считает себя на голову выше всех окружающих и подавлял надменный взгляд, которым он смотрел на собеседника.
Когда музыканты заиграли контрданс, Николас, разом потеряв весь интерес к окружающим его джентльменам и леди, направился на крыльцо дома, желая выкурить сигару. Не желая упустить этой удобной минуты, чтобы пообщаться с ним, я поспешила следом, несмотря на то, что мое шелковое платье было слишком легким для осенней ланкаширской ночи.
На крыльце ночная тьма сгустилась больше, чем я думала, но Николаса можно было без труда обнаружить по огненному кружочку сигары, которой он задумчиво попыхивал, облокотясь об перила крыльца загородного дома Мэллоунов.
- Мистер Эндервилль, позвольте задать вам вопрос – почему вашего кузена Дориана нет сейчас среди джентльменов округи? – окликнула я его.
Николас резко обернулся, и при свете горящего на постаменте фонаря я заметила, что он недовольно нахмурился и, ни слова не говоря, принялся рассматривать меня. Полагая, что он не узнал меня, я напомнила ему:
- Я – Эмма Линн, подруга вашей родственницы Фанни Лэндон.
- Вы до сих пор не поняли, какое место теперь занимаете в обществе, мисс Линн, если позволяете себе запросто обращаться к джентльменам? – резко спросил Николас, буравя меня недружелюбным взглядом.
- А какое место я занимаю в обществе? – растерянно переспросила я его и вдруг поняла скрытый смысл его речей.
- Вы хотите сказать, что считаете профессию гувернантки столь презренной, что даже не хотите разговаривать со мной?! Но разве наше столичное знакомство не дает мне права надеяться на некоторую вашу снисходительность? – вырвалось из моей груди отчаянный протест против нашего социального неравенства.
- Пошла вон!!! – рявкнул Николас Эндервилль, больше не считая нужным что-либо объяснять мне.
Его неприкрытая злоба стеганула меня подобно жгучему кнуту, и я бросилась бежать к себе, сгорая от стыда и унижения. По пути в свою спальню я то и дело натыкалась впотьмах на стулья и столики в холле, а также спотыкалась об ступеньки лестницы, сделавшейся необычайно крутой, и набила себе немало синяков на теле. Добравшись до своей кровати, я упала на нее и разразилась слезами, оплакивая свои разбитые мечты. После жестокой отповеди кузена Дориана мне стало понятно, как теперь на самом деле ко мне относятся привилегированные состоятельные господа. Я могла рассчитывать на их уважение и внимание только когда была опекаемой племянницей богатого негоцианта Уилсона с перспективой получения от него солидного приданого. Но стоило дяде в гневе отлучить меня от своей семьи, и я стала в их глаза чуть ли не прокаженной, не достойной их человеческого участия. И Дориан… Дориан тоже наверняка так презрительно относится ко мне, как его кузен, он только лучше воспитан, чем Николас Эндервилль. Одна Фанни и еще ее родители по своей доброте не отвернулись от меня, когда я стала нищей бесприданницей и бесправной гувернанткой, и в моей душе снова возник соблазн поехать к подруге в Италию.
Но я вспомнила, что обещала Тому не покидать его. Как я могу предать доверие моего маленького друга, огорчить его своим отъездом?! Нет, мне нужно спокойно и со смирением переносить все трудности службы гувернанткой в доме Мэллоунов, и наградой мне будет дружба моего воспитанника и доброе участие слуг. Приняв такое решение я наконец заснула, разом избавившись от всех своих иллюзий и принимая жизнь такой, какая она есть.
» Глава 13
Уединенная жизнь нередко порождает в чувствительных натурах склонность к фантазиям и романтическим грезам. Для меня - одинокой девушки, лишенной семьи и имеющей в друзьях одного маленького мальчика – сказочные видения сделались единственной отрадой в той безрадостной жизни, которую мне приходилось вести в особняке Мэллоунов после приема в нем влиятельных лиц Эрглтона.
Читатель, возможно, что ты сочтешь не слишком разумным мое желание представлять свое счастье вместе с Дорианом в вымышленном прекрасном мире, где нас не разделяли никакие преграды. Жизнь безжалостно разрушила все мои радужные мечты, и высокопоставленный баронет Эндервилль ничем не обнаружил стремления увидеться с подругой своей кузины Фанни, занимающей скромную должность гувернантки. В реальности только первый бал в честь дочери лорда и леди Лэндон, на котором Дориан желал танцевать со мной все танцы оказался похож на мои взлелеянные мечты о любви. Не было никакого основания надеяться даже на дружеское отношение ко мне самого видного жениха Ланкашира. Оправданием мне может служить разве только то, что эти сладкие мысли поддерживали меня в тот нелегкий период моей службы у Мэллоунов, который стал бы подлинным испытанием и для более зрелой и умудренной жизненным опытом женщины, чем я.
Наступили последние дни ноября, омраченные ненастной дождливой погодой. Местная швея, миссис Хейт все еще задерживала мой заказ, и мне по-прежнему приходилось носить вне дома старый плащ, привезенный с юга. Не достаточно плотная одежда и суровый климат Ланкашира сделали свое дело, и скоро я ощутила признаки жестокой простуды. Между тем миссис Мэллоун получила письмо, что ее отец хочет видеть ее и своего единственного внука Томаса. Хозяйка тут же начала собираться в дорогу и в доме воцарилась суматоха. Властный мистер Джеральд Гриншоу был весьма состоятельным негоциантом, и никаких отговорок он не терпел. Семье Мэллоунов приходилось угождать ему во всем, чтобы унаследовать его богатство и потакать всем его прихотям.
Ощущая сильную
