Аманда Маккейб - Женщина с дурной репутацией
Джульетта не любила загадок. Они всегда навлекали беду.
— Что вы думаете о нашем славном герое, синьора Бассано? — поинтересовался Бальтазар. Его взгляд остановился на Марке, который непринужденно беседовал с дожем. Серьезное выражение его лица не изменилось, но Джульетта заметила, как он стиснул зубы.
Она тоже смотрела в сторону этих людей, в чьих руках сосредоточена вся власть в Венеции. Однако она не замечала ни этой власти, ни сверкающих атрибутов политики, видела лишь красивого мужчину, по ласкам которого безумно тосковала. Он стал предметом ее нелепых, вновь проснувшихся желаний.
Заметил ли Бальтазар нечто, вызвавшее у него зависть, желание подражать? Повод для ненависти?
— Он… очень привлекателен, — осторожно заметила Джульетта.
— Значит, вам угодно стать одной из тех дам, которые окружают его, как голуби на площади? Хотите привлечь его внимание?
— Нет, — откровенно призналась Джульетта. — Я этого не желаю. За красотой можно наблюдать без желания завоевать ее, обладать ей.
Но тут она слукавила. Ей хотелось обладать Марком, слиться с ним в единое целое, слиться с его душой, знать, что он принадлежит ей. Но она слишком горда, слишком самолюбива, чтобы бегать за ним вместе с другими.
У Джульетты не было желания соревноваться своей смуглостью и ростом с золотистой красотой этих женщин, обратив на себя их недоброе внимание. Но она не могла признаться Бальтазару в этом.
— Тогда вы действительно особенная, — спокойно заметил Бальтазар с горечью в голосе. Он зацепил ножом кусок заправленной имбирем телятины. — Вся Венеция боготворит Льва, даже мой отец.
Джульетта бросила взгляд на Эрмано, тот развалился в кресле с довольной улыбкой на лице, точно король, оглядывающий свои владения.
— Не думаю, что ваш отец «боготворит» хоть что-то. Конечно, за исключением Бога, как, впрочем, все смертные.
— Вы очень тактичны, синьора Бассано, но вы совершенно правы. Мой отец настолько уверен в своей власти, что не испытывает благоговейного страха ни перед кем. Однако он действительно восхищается синьором Веласкесом, доверяет ему. Возможно, жалеет, что Лев не приходится ему законным сыном?
Доверяет ему? Джульетта не знала, что Марк так хорошо знаком с Эрмано. У нее мороз по коже пробежал, когда она представила, какими «секретами» оба могут делиться друг с другом. Неужели в этом городе никому нельзя доверять? Власть на первом месте, а у Эрмано власти было хоть отбавляй. Джульетта совершит ошибку, если забудет об этом.
Она вращала ножку кубка, спокойно обдумывая его слова.
— А вы что думаете о нашем госте, синьор Грацциано?
— Я думаю, он крупный мошенник, — сказал ей на ухо Бальтазар, понизив голос.
Джульетта с испугом взглянула на него. Он действительно говорил откровенно, подобное качество в этом мире встречалось реже, чем рубины. Бальтазар опьянел? Нет, его кубок пуст лишь наполовину, а зеленые глаза ясны.
— Мошенник?
— Вы думаете, он тот, за кого выдает себя? Капитан торгового корабля, которому случайно удалось разбить беспощадных варварийских пиратов? Испанский делец, который ведет себя как изысканный придворный и легко вращается в высших кругах нашего общества? — Бальтазар вдруг резко схватил ее за руку. — Вы не задавались вопросом, что ему здесь понадобилось на самом деле?
У Джульетты перехватило дыхание. Стоило только ощутить прикосновение Бальтазара, как в ее голове пронесся черный вихрь эмоций. Боль, страх, гнев, тоска, темная страсть, неудачная любовь. Как дар матери мог снова проявиться именно здесь и сейчас? Многие годы Джульетта беспощадно подавляла его, позволяя проявляться лишь в маленьких, легко устраняемых дозах, как в тот день, когда она впервые встретила Марка и ощутила его прикосновение к своей руке.
Теперь же погрузилась в трясину мыслей Бальтазара — место было не из приятных. Она вырвала свою руку, та стала холодной и липкой. Дрожа, Джульетта взяла кубок и жадно поднесла его к сухим губам.
— Извините меня, синьора Бассано, — тихо сказал Бальтазар. — Я не хотел смутить вас.
— Что вам известно о синьоре Веласкесе? — шепотом спросила она. — Что вам удалось выяснить?
— Пока ничего конкретного, — ответил он. Его задумчивый взгляд уперся в пол, он не видел толпу расшумевшихся гостей, раскрасневшихся от прекрасной еды и вина, искрившегося как усеянное алмазами небо. Бальтазар сосредоточился на спокойных и серьёзных людях во главе стола. — Но скоро я узнаю, обещаю вам.
Джульетте не пришлось отвечать, так как дож встал, и за столом воцарилась тишина. Он высоко поднял кубок и звенящим голосом произнес:
— Я хочу предложить тост за здоровье синьора Марка Антонио Веласкеса, спасителя нашего судоходства, от которого зависит жизнь нашего города. Мы воздаем должное его силе и храбрости и предлагаем ему любую награду, которая нам по силам.
Все подняли кубки, понеслись слова хвалы и благодарности. Марк опустил голову в знак благодарности. Джульетта заметила, что Бальтазар даже не прикоснулся к своему вину.
— За Льва, — прошептала она, опасаясь, однако, что ее добрые пожелания наряду с жеманными улыбками дам и завистливыми взглядами мужчин вряд ли помогут Марку перед лицом столь ревнивых врагов.
Глава 11
Джульетта окончательно выбилась из сил. Какофония голосов, вкусная еда и вино, возможность заглянуть в сокровенные тайны Бальтазара Грацциано — все терзало ее. Руки и ноги отяжелели, в голове теснились мысли. Она села близ двери большого зала и краем уха слушала концерт, который устроил граф Эрмано, чтобы развлечь гостей после ужина. Мадригалы звучали весело и легко, внося удачное разнообразие в тихие разговоры, в угощение из засахаренных фруктов, которыми обносили гостей.
Она почти ничего не слышала.
Бальтазар действительно странный, озлобленный молодой человек. Но слова, оброненные им, не лишены смысла. Он не сказал ничего такого, о чем бы она не думала. Ну вот чем он занимался здесь, в Венеции?
В чем заключалось очарование, притягивавшее к нему всех? Даже ее.
Джульетта потерла виски и взглянула на гостей. Ни Марка, ни хозяина видно не было. Дож сидел на своем троне, слушая музыку в тесном окружении помощников. Бальтазар примостился на подоконнике рядом с красивой блондинкой. Та робко улыбалась ему, а он в ответ кивал. Однако его лицо по-прежнему хранило странное напряжение, настороженность.
Она помнила его недавнюю ярость и гнев и невольно вздрогнула — бедная маленькая блондинка.
Джульетте вдруг все осточертело. И толпа, и жара, и запах духов и вина, и непрекращающееся лицемерие. У нее кружилась голова, покидали силы. Никто не наблюдал за ней, сидевшей близ двери на скамье, которая тоже была не всем видна. Воспользовавшись этим, она осторожно поднялась и тихо вышла из столовой.
