Дениз Робинс - Любить — значит жить
И что теперь, черт возьми, будут думать Ногтоны? Ведь мать Джун больше всего на свете интересовали сплетни, ее нос всегда заранее чувствовал, если где-то было что-то не так. Кроме того, миссис Ногтон явно пыталась заинтересовать его своей дочерью. И, по всей видимости, девушка и сама хотела добиться его внимания. Но Ян замечал в ней лишь отсутствие души и мозгов.
Лучшее, что он мог сделать в такой ситуации, это просто уехать из Лох-Касла на какое-то время. Если он попросит перевести его в какую-нибудь другую бригаду, то начальник штаба напомнит ему, что во время войны солдат должен выполнять приказ командира и оставаться там, где он приносит наибольшую пользу, а свои личные интересы надо принести в жертву общему делу.
Когда небо начало светлеть и исчезла последняя звезда, Ян, словно приведение, сел в кровати и окинул безразличным взглядом комнату. Поднос с грудой сигаретных окурков свидетельствовал о бессонной ночи.
Он почувствовал благодарность, когда услышал сигнал горна, и, несмотря на то что был совершенно измучен, встал, побрился, привел себя в порядок и надел форму. Ян очень обрадовался, не обнаружив миссис и мисс Ногтон в столовой. Правда, ему показалось, что майор бросал на него несколько странные взгляды, но молодой человек постарался себя убедить, что это ему только кажется. Затем он отправился на работу, понимая, что только пребывание среди людей и какое-нибудь полезное занятие — это то, что ему сейчас так необходимо. Когда в зал вошли женщины, Ян сразу почувствовал приближение беды. Его мысли снова вернулись к Гейл. Бедняжка! Она ничего не знает. А ведь это он виноват в том, что так подвел ее.
Далмиер сразу же написал записку, в которой сообщил девушке о неприятностях, возникших в результате встречи с Джун Ногтон.
«Не беспокойся. Все вышло не слишком удачно, но, полагаю, моим объяснениям поверили. Если миссис Ногтон спросит тебя о чем-либо, просто подтверди мои слова. Скажешь, что позвала на помощь, а я услышал и вошел в комнату.
Ян».Маленькая сухая записочка. Так непохожая на те восхитительные любовные письма, которые он писал ей во Франции. Каждое утро он посылал ей записку, хотя они встречались лишь накануне. Эти письма жгли руки, они дышали страстью мужчины, который потерял от любви голову.
Разумеется, трудно ожидать, что Ян станет вести себя точно так же, как раньше. Это небезопасно. И неправильно. Но Гейл была просто потрясена этими прагматичными, сухими словами.
Что за напасть эта Джун Ногтон! Она, без сомнения, не отличается щепетильностью и с удовольствием посплетничает со своими знакомыми.
Сколько раз Гейл проклинала свою неосторожность. Ведь если бы она не упала с лестницы, то смогла бы уехать домой в Лондон.
Девушка почувствовала, что сильно смутилась, когда утром к ней пришла миссис Ногтон и поинтересовалась, все ли с ней в порядке.
— Майор Уиллис сказал, что вам нельзя наступать на ногу. Поэтому я могу помочь вам умыться.
Гейл предпочла бы сделать это сама, но решила промолчать. Миссис Ногтон засучила рукава и налила в тазик горячей воды. И, само собой, в разговоре всплыл вчерашний эпизод.
— Моя Джун сказала, что вчера ночью вы позвали капитана Далмиера. Вам следовало бы послать за мной, дорогая. Как бы он мог помочь вам? Ведь это просто неловко.
Гейл молчала. Несмотря на все усилия оставаться спокойной и равнодушной, девушка вдруг почувствовала, что краснеет. Как неприятно, когда кто-то так бесцеремонно сует нос в твои дела. Миссис Ногтон заметила румянец на щеках своей подопечной, и в ее поведении сразу появилась некоторая неловкость. Она ведь ничего плохого и не подумала, услышав рассказ Джун. Почему бы не помочь бедной больной девушке, если она звала на помощь? Но, с другой стороны, дочь говорила, что капитан Далмиер выходил из комнаты крадучись и сильно покраснел, когда увидел невольного свидетеля. Это действительно несколько странно. Но ведь между этими двумя наверняка ничего не было. Но мистер Кардью уехал, а Гейл так красива (разумеется, не так хороша, как малышка Джун, но тем не менее)… А кроме того, она и капитан Далмиер знали друг друга еще до войны…
Умывая свою подопечную, миссис Ногтон просто завалила ее своими бесчисленными вопросами.
Что с ней произошло ночью? Почему она позвала на помощь? Что капитан Далмиер сделал для нее? Почему он не позвал за ней? Гейл с трудом сдерживалась, чтобы не взять и не выплеснуть воду из тазика прямо в лицо любопытной миссис Ногтон.
В конце концов Джин Ногтон заявила:
— Мы не можем позволить, чтобы наш милый капитан ухаживал за вами по ночам. Боже! Что скажет мистер Кардью? Может, мне лучше перейти сюда и спать здесь, пока вы не поправитесь? Ведь на этаже есть свободная комната.
Гейл с трудом выдавила из себя улыбку:
— Я не думаю, что в этом есть необходимость. Я не больна. Завтра я уже смогу вставать.
Миссис Ногтон подошла к окну:
— Какое великолепное утро! Холодное, но такое ясное. Самое подходящее время для конной прогулки. Что ж, пойду поищу мою малышку Джун. Она бы очень хотела растянуть себе связки на щиколотке, чтобы капитан Далмиер отнес ее на кровать на своих руках…
А затем миссис Ногтон громогласно рассмеялась и вышла из комнаты. Гейл же охватило отчаяние. Все и так было хуже некуда. Миссис Ногтон вышла на тропу войны…
Теперь, словно рысь, она будет наблюдать за Гейл и Яном. И, без сомнения, Ян вряд ли осмелится снова появиться у нее в комнате.
Гейл отвернулась к стене и застонала. Она не должна больше думать о Яне. Она должна написать письмо Биллу… Она напишет ему, как сильно без него скучает, как любит его. Но как же это трудно! А как сейчас чувствует себя Ян? Переживает ли он так же, как она?
Вечером позвонил Билл из Глазго. Но от этого разговора легче не стало. Джин Ногтон, взявшаяся опекать несчастного «инвалида», помогла ей допрыгать на одной ноге до телефона и осталась тут же в гостиной.
Девушка провела в постели целый день, думая только о своей больной щиколотке и Яне. О Яне, который даже не удосужился прийти к ней. Он просто не посмел! Гейл знала, что должна изобразить теплоту и нежность, разговаривая по телефону со своим мужем, но на самом деле совершенно не испытывала этих чувств. Билл же посочувствовал ей и сказал, что очень хотел бы оказаться рядом с ней. И девушка знала почему.
— Боже, если б ты только знала, как здесь тоскливо. Я целый день работаю, но все время думаю о тебе. Я так скучаю. Все время представляю тебя в твоем розовом пеньюаре. Все бы на свете отдал, чтобы оказаться сейчас рядом с тобой. Вот подожди, я скоро приеду…
