Аннетт Мотли - Ее крестовый поход
Раскаявшись, она произнесла короткую молитву:
«Я не прошу большего, когда так много уже дано мне, благодатная Магдалина, научи меня терпению, я постараюсь быть прилежной ученицей». — Она вздохнула, ее тело расслабилось, позволяя мирной тишине ночи войти в ее душу. Все будет хорошо, стрела скоро полетит в цель.
Быстрые и легкие шаги сзади нарушили ее уединение, свет факела отбросил длинную тень от зубца крепостной стены.
— Наконец-то я нашел вас, моя леди из Хоукхеста.
Она напряглась. Ей был знаком этот холодный глубокий голос.
— Я хотел поговорить с вами. Не могли бы вы уделить мне немного времени?
Ей не хотелось отвечать, терять так трудно завоеванный мир. Она обернулась.
— Шевалье? — Ее тон был равнодушным, не выражающим никакого интереса к его присутствию.
Возникла пауза. Может быть, он вздохнул, а может, просто усмехнулся. Более мягким голосом он начал:
— Мне показалось, что вас рассердило мое обращение к королю касательно вашего личного дела. Я хотел бы только объяснить, что мое высказывание не преследовало цель помешать вам — да и как это могло быть? — а было вызвано желанием обеспечить вашу безопасность среди нас.
Его голос потеплел, несмотря на невозмутимое молчание застывшей перед ним фигуры.
— По правде говоря, миледи, я счел бы за честь, если бы вы позволили оказать вам какую-нибудь помощь в вашем поиске. Мы, без сомнения, будем часто встречаться, и было бы очень жаль, если мое присутствие стало бы причиной вашего постоянного гнева.
Она повернулась к нему, на освещенном факелом лице был написан вызов. Вновь он пришел как незваный гость, помешав ее ночным размышлениям, так же, как днем он вмешался в ее разговор с королем. Он был совершенно не к месту, некий ненужный раздражитель, подброшенный ей каким-то злобным пинком судьбы. Но он еще был могущественным, умевшим убеждать, советчиком короля. Почему он не может адресовать свои дерзкие предложения леди Алис, которая имеет на редкость дурной вкус и не преминет их принять?
— Я постараюсь избегать излишнего гнева, так же, как и вашего присутствия, шевалье, — ответила она ровным голосом, но вместе с тем сердито поджав губы.
Он оглядел ее без видимого сожаления, скорее, с ленивым удовольствием.
— Итак, вы отказываетесь от моей помощи и защиты. Боюсь, ваш муж не поблагодарит вас за это!
— А не собираетесь ли вы предлагать одной рукой то, что будете забирать другой, сэр Тристан, как вы уже однажды сделали? Вы хотите быть мне полезным, говорите. Однако как далеко распространяется ваше великодушное предложение? Может быть, до Иерусалима или, если потребуется, до Дамаска? Или в пустынные земли турков, оплот Саладина? — Ее тон был самым издевательским. — И я совсем уж готова поверить, что вы с большой охотой будете задавать вопросы каждому встречному от моего имени. Но сколько же марок вы готовы истратить, сколько миль проскакать, сколько уделить своего драгоценного времени? Насколько вы готовы рисковать из-за меня? — Она окончила с ноткой злой решимости: — Я прибыла совершить свой собственный поиск, сэр рыцарь, и не собираюсь отказываться от своих намерений, и я не потерплю вашего дальнейшего вмешательства в мои дела.
— Мне жаль, что вы все так воспринимаете, — спокойно ответил он, не обнаруживая и следа юмора.
— Я отлично обойдусь и без вашей помощи, — отрезала Иден. — Я привыкла быть хозяйкой самой себе.
Затем она отчетливо расслышала его вздох: был ли он вызван унынием или раздражением, понять было невозможно.
— Леди, вам кажется, что вы слишком хорошо себе представляете вещи, которых еще не видели, и вы чересчур уверены, что справитесь с обстоятельствами, которые вряд ли можете себе вообразить. — Он заколебался. Ответа не было. — Когда я предлагаю вам свою помощь, — мягко продолжал он, — я предлагаю ее всецело. Я не устанавливаю границ: все, что позволяет король и мой рыцарский долг, будет сделано. Но вы не должны думать, что я буду потворствовать вам в тех случаях, когда вы решите подвергнуться бессмысленной опасности, — вот этого я не сделаю.
— Вот как! — Ее голос был переполнен презрением. — Вы милостиво позволяете передать мое дело в ваши умелые руки, но не пошевелите и пальцем, чтобы помочь мне в тех случаях, когда это потребуется. Сэр, вы смешны. — Круто повернувшись, она ушла бы, если бы он быстро не схватил ее за руку.
— Леди, мое дело здесь — служить королю и Богу, и это дело каждого из нас. Если я предлагаю вам помощь, то это в ущерб своему главному делу, так что это не такая уж незначительная вещь, поверьте мне.
— Ну, если уж все так серьезно, зачем же тогда предлагать? — язвительно заметила она, вырывая руку, которую он держал теперь не так крепко.
Его ответ прозвучал тихо. Она не могла из-за тени видеть его лица, но в натянутых интонациях слышалась явная боль:
— Потому что однажды случилось так, что моя помощь подоспела слишком поздно.
На мгновение в ней проснулось любопытство, но она быстро отвернулась.
— Я не хочу вас отрывать ни на минуту от исполнения вашего христианского долга, шевалье, — бросила она через плечо, оставляя его в одиночестве на крепостном валу. Ей хотелось сделать ему больно.
Некоторое время сэр Тристан стоял, глядя в теплую тьму и вспоминая что-то. Затем он прогнал печальные мысли из сердца и головы и, развернувшись, отправился следом за сердитой, но такой ошеломляюще привлекательной леди из Хоукхеста.
Следующие несколько дней замок Мэйтгрифон систематически разбирался и грузился по частям на корабли. Замок тоже отправлялся в Иерусалим. Самые августейшие из его обитателей перебрались в просторный и красивый городской дом бывшей королевы Джоанны, сестры Ричарда. Эта леди была избрана официальной опекуншей Беренгарии до тех пор, пока та не выйдет замуж; она приступила к исполнению обязанностей хозяйки с истинно плантагенетовским гостеприимством. Когда чего-то недоставало, она просто посылала вооруженных людей реквизировать необходимое у несчастных жителей Мессины.
— Не послужит ли это поводом для возмущения? — осмелилась спросить ее Иден, наблюдая, как бурдюки с вином, тюки набивного шелка и замысловатые серебряные украшения начали попадать не только во дворец, но и на ожидавшие галеры и галеасы, на которых им вскоре предстояло отплыть.
Джоанна пожала плечами, напомнив Иден свою мать в моменты наиболее практического настроения.
— Сицилия обязана мне почти двумя годами свободной жизни, так что остров должен заплатить за свою независимость, такова моя воля. Кроме того, Иден, вы не знаете этих грифонов так, как я: они перережут вам глотку просто ради удовольствия, если им предоставить такую возможность. А потом, вы не подумали, что они — многие из них — извлекли достаточно выгоды из присутствия Ричарда — особенно здешние проститутки.
