Виктория Холт - Алая роза Анжу
Когда кортеж прибыл в Париж, все население города высыпало на улицы. Маргарита встретилась с герцогом Орлеанским. Горожане восторженно приветствовали юную, прекрасную королеву, называли ее «наша маленькая Маргаритка», эти цветы были повсюду – и живые, и сделанные из бумаги. В соборе Нотр-Дам состоялась торжественная литургия. Церковный хор исполнил гимн «Тебя, Боже, славим», а на улицах вовсю веселился народ. Все были уверены, что замужество Маргариты – предвестие мира, который положит конец проклятой войне.
Герцог Орлеанский проводил Маргариту до Понтуаза. Здесь кончались французские владения и начинались английские. На границе Маргариту встретил Ричард, герцог Йоркский.
Так Маргарита впервые встретилась с человеком, который считал, что имеет не меньше прав на английскую корону, чем Генрих. Ричард Йорк был потомком Эдуарда III и по отцу, и по матери: его отец был сыном Эдмунда Лэнгли, пятого сына короля; мать же была дочерью Роджера Мортимера, внука герцога Кларенса. Ричард должен был организовать королеве почетную встречу и проводить ее в Англию.
Этот лорд был горд и надменен. С Маргаритой он держался со всей подобающей учтивостью, но принцесса сочла его высокомерным, и он понравился ей куда меньше, чем чета Саффолков или граф и графиня Шрюсбери. Однако Маргарита знала, что герцог Йоркский – большой человек в Англии, находящийся подле самого трона. Вспомнив то, чему учил ее король Карл, Маргарита была с герцогом Йоркским весьма любезна и постаралась расположить его к себе.
В Понтуазе Маргарита должна была распрощаться со своим братом Жаном и герцогом Алансонским, последними из провожающих-французов. Теперь новоиспеченную королеву окружали только англичане.
На роскошной барже, сверху донизу разукрашен-ной маргаритками, она поплыла по Сене в Руан, где супругу английского короля вновь ждала торжественная встреча.
Маргариту пронесли по городу в паланкине, увитом маргаритками. Впереди на коне ехал маркиз Саффолк, представлявший в дороге особу короля. Слева и справа от Маргариты ехали герцог Йоркский и граф Шрюсбери. Прочие знатные господа и дамы следовали сзади.
В Руане пришлось задержаться, поскольку, согласно традиции, Маргарита должна была принять участие в праздничных церемониях.
Здесь Алиса оказалась для нее совершенно незаменима. Дело в том, что у Маргариты очень скоро кончились собственные деньги. Ее отец, обремененный многочисленными долгами, не смог обеспечить дочь суммой, необходимой на покрытие расходов, а, согласно обычаю, все затраты на путешествие невеста должна была оплачивать из собственной казны.
Алиса сказала, что королевская невеста должна подарить бедным девушкам города наряды.
– Наряды? – переполошилась Маргарита. – Какие еще наряды?
– Каждой девушке нужно подарить платье и не забыть про башмаки, это тоже важно. Таков обычай, народ ждет, чтобы вы его исполнили.
– И сколько же девушек должна я одеть и обуть?
– По количеству лет, прожитых вами на свете. Стало быть, девушек будет пятнадцать. Вы не беспокойтесь, мы подготовили заранее и платья, и башмаки. Нужно только заплатить за наряды. Руанцы – народ недоверчивый. В кредит они не верят никому… Даже королевам.
– Я вижу, они люди разумные, – уныло вздохнула Маргарита. – Дело в том, Алиса, что, откровенно говоря, у меня совершенно не осталось денег. Если я сейчас заплачу за наряды, у меня не хватит денег на дальнейшую дорогу. Ведь впереди предстоят еще немалые расходы.
– Я уверена, что ваш отец пришлет недостающую сумму.
– Алиса, – медленно сказала Маргарита, – у моего отца нет денег. Он по уши в долгах. Так было всегда, сколько я себя помню.
– Значит, деньги одолжу вам я.
– А я отдам вам в залог свое столовое серебро. Вы вернете мне его, когда я выплачу долг.
– В этом нет никакой необходимости… – начала было Алиса, но Маргарита прервала ее.
– Не хочу копить долги, – твердо сказала она. – Чужие деньги нужно возвращать. Не желаю быть такой, как мой отец. Он вечно скрывается от кредиторов. Правда, его это совершенно не расстраивает. Он безразличен к подобным «пустякам». Он такой милый, такой обаятельный… Я ужасно его люблю, но повторять его ошибки не намерена.
Пришлось Алисе взять в залог серебро, а взамен она дала Маргарите денег, чтобы оплатить расходы на наряды для руанских девушек. Возникло немало и других затрат – ведь английская королева не могда себе позволить скряжничать и делать долги.
Наконец кавалькада прибыла в Арфлер, где уже ждали два корабля. Один был из Шербура и назывался «Кок Джон», другой – «Мэри», из Хэмптона. Маргарита и ее ближайшее окружение погрузились на первый корабль, остальная свита – на второй.
Путешествие через пролив было недолгим, ибо дул сильный попутный ветер, но сильно качало, и вскоре Маргарите стало нехорошо.
Многие из находившихся на борту чувствовали себя неважно, однако никто не мучился так, как Маргарита. Алиса, сама едва справлявшаяся с дурнотой, пыталась ухаживать за девушкой, а та лишь шептала:
– Никогда в жизни мне не было так плохо. Лучше уж умереть.
Когда вдали показалась полоска земли, все вздохнули с облегчением.
Алиса наклонилась к Маргарите и прошептала:
– Ну вот и все. Как только мы ступим на твердую землю, вашу болезнь как рукой снимет.
Все же она сочла нужным сказать мужу, что девушка нездорова. Может быть, тут не морская болезнь, а что-нибудь похуже?
Причины для тревоги имелись – на лице у Маргариты выступили красные пятна. Алиса расстегнула девушке платье и увидела, что пятна есть у нее и на груди.
– Спаси нас, Боже! – воскликнула графиня. – У королевы чума!
Маркиз велел завернуть королеву в одеяла и перенести на берег. Алиса сама укутала Маргариту, а Саффолк прыгнул в воду, принял драгоценную ношу на руки и, осторожно ступая, выбрался на сушу. На берегу между тем собралась толпа встречающих – горожане заметили корабли еще издалека.
Все притихли, увидев, что Саффолк держит королеву на руках. Ее осторожно положили в портшез и со всей возможной поспешностью доставили в монастырь, расположенный неподалеку от Портсмута. Монастырь назывался «Дом Божий». Монахини под ру-ководством опытных лекарей ухаживали за больной.
Все были перепуганы, ибо считали, что королева заболела моровой язвой или оспой, а это означало либо верную смерть, либо, в лучшем случае, уродство. Однако через несколько дней все вздохнули с облегчением. Выяснилось, что у Маргариты не черная оспа, а всего лишь ветрянка. Красные пятна начали исчезать, так и не преобразовавшись в язвы. Под заботливым присмотром монахинь Маргарита начала поправляться.
