Барбара Картленд - Стрела Амура
— Другая бы заколебалась, а может, и побоялась бы войти ко мне в спальню и разбудить, — проговорил герцог. Он говорил вполголоса, словно сам с собой.
— Я боялась только одного — не успеть, — призналась Мелисса.
— По примеру Черил я могу лишь сказать вам спасибо.
— Вы уже отблагодарили меня, — ответила Мелисса. — И я в свою очередь глубоко признательна вам за то, что вы осчастливили Черил.
К удивлению девушки, герцог поднес ее руку к губам.
— Я обязан вам жизнью, — сказал он, — а это не сравнимо ни с чем.
Она ощутила мягкое прикосновение его губ и испытала странное, дотоле неведомое ей чувство. В следующее мгновение герцог отпустил ее руку и с обычным равнодушно-циничным выражением лица сухо произнес:
— Во время ленча нам, несомненно, предстоит выслушивать бесконечные панегерики во славу этого иллюзорного чувства, которое вы с Черил так пылко превозносите.
* * *Следующие несколько дней у Мелиссы не было ни одной свободной минуты.
До отъезда Чарльза было условлено, что они с Черил обвенчаются через четыре дня. Тогда в их распоряжении останется неделя на короткий медовый месяц. После этого Чарльзу придется вернуться в казармы и готовиться к отправке полка в Индию.
К счастью, у Черил оказалось столько нарядов, что не было нужды готовить большое приданое, какое обычно полагалось девушке на выданье ее круга. Тем не менее предстояло приобрести немало вещей, которые, как решила Черил, понадобятся ей в жарком климате.
Каждое утро сразу после завтрака Мелисса с Черил усаживались в один из экипажей герцога и отправлялись в Мелчестер или Дерби рыскать по лавкам в поисках того, что Черил считала необходимым.
Лондонской модистке, которая с давних пор шила для Черил и знала ее мерки, были заказаны новые платья. Она должна была упаковать их, чтобы Черил забрала все в Тилбери[19] перед самым отплытием.
Однако оставались еще шляпы и перчатки, сумочки и накидки, шали, зонтики от солнца, туфли и ленты. Их можно было купить в ближайшем городе.
После долгого дня, нагрузив экипаж коробками и свертками, девушки с ликованием возвращались домой. Обе спальни напоминали теперь большую торговую лавку.
— По-моему, как только на корабль занесут весь твой багаж, он тут же пойдет ко дну! — поддразнивала подругу Мелисса.
— Я хочу быть красивой для Чарльза, — отвечала Черил.
— Да он станет древним, как старец Мафусаил[20], пока узреет лишь половину всех твоих нарядов, — засмеялась Мелисса, — И потом, после всех наших тяжких трудов у меня появилось подозрение, что он их даже не заметит!
— Чарльз считает меня красивой, — с довольным видом сказала Черил. — Он сам мне так говорил. Но в том, что касается мужчин, нельзя полагаться на волю случая. В Бомбее, в Дели или куда там нас направят он может счесть кого-то красивее меня.
— Хорошо бы тебе почитать об Индии, — предложила Мелисса, — чтобы получить представление об этой стране прежде, чем вы туда попадете.
— Чарльз расскажет мне обо всем, что я захочу узнать, — ответила Черил.
Мелисса улыбнулась. Было совершенно ясно: из Черил выйдет превосходная жена, убежденная, что ее муж знает все на свете, и во всем согласная с ним. Интересно, задумалась девушка, станет ли когда-нибудь и она, Мелисса, такой же послушной. Впрочем, она тут же сказала себе, что в этом случае мужчине очень скоро стало бы с ней скучно.
Она обнаружила, что получает большое удовольствие от словесных перепалок, которые неизменно происходили у нее при каждой встрече с герцогом.
Пока Черил грезила о Чарльзе или раздумывала, что еще ей нужно купить для приданого, Мелисса вела с его светлостью споры, доставлявшие ей удовольствие, какого она прежде никогда не испытывала.
С тех пор как Мелисса спасла герцогу жизнь, она уже не боялась его так, как раньше. Она по-прежнему относилась к нему с осторожностью и почтением; по-прежнему обликом он напоминал ей древнеримского военачальника; все также бывали мгновения, когда она думала, что цинизм для него — оружие, которым он старается ее уязвить.
Герцог оказался чрезвычайно образованным человеком. Он обладал обширными познаниями об окружающем мире, с которыми Мелисса не могла тягаться. Но она могла спорить с ним на отвлеченные темы.
Девушка зачарованно слушала его рассказы о доблестных деяниях представителей рода Байрамов. Узнала она и о том, что герцог сам героически сражался в войне с Наполеоном и получил медаль за безупречную службу.
— Скажите, вы скучаете по своему полку? — спросила она после того, как обед закончился. Герцог, сидевший на стуле с высокой спинкой с бокалом портвейна в руках, откинулся назад.
— Пожалуй, я завидую Чарльзу, — проговорил он. — Я был бы непрочь вновь стать таким же молодым, отправиться в Индию, сражаться с мятежными туземцами или воевать с племенами на северо-западной границе.
— Наверное, всем мужчинам по душе война, — вздохнула Мелисса, — тогда как женщины ее ненавидят!
— Это потому, что война лишает их всего самого дорогого, — неожиданно вмешалась Черил. — Если Чарльза убьют, мне незачем будет жить.
Она чуть слышно вздохнула:
— Ну а если умру я, то у Чарльза по-прежнему останется его полк.
— По-моему, Черил очень точно определила разницу между мужчинами и женщинами, — сказала Мелисса.
— Но Черил, как вы беспрестанно мне твердите, влюблена. А что вы, мисс Уэлдон, скажете о нас с вами? И вы и я одиноки; как нам планировать свою жизнь?
— Что до вас, ваша светлость, так в этом виноваты вы сами, — отозвалась Мелисса.
— Вы что же, мисс Уэлдон, признаете, что в отличие от вас я не должен ждать, пока меня сразит стрела Амура? — насмешливо спросил герцог и, помолчав, добавил: — Смею вас уверить, я достаточно пожил, чтобы не поддаться обманчивым иллюзиям, которые так влекут к себе в ранней молодости.
— Не искушайте судьбу! — предостерегающе сказала Мелисса, бросив на герцога озорной взгляд. — В этом доме притаилось множество амуров: в скульптуре, на картинах, на резных украшениях. Смотрите, как бы один из них не пронзил ваше сердце стрелой!
— Я уже сказал, что стар для таких забав, — ответил герцог.
— А я вам уже говорила, что для любви возраст не имеет никакого значения, — возразила Мелисса. — Семнадцать вам лет или семьдесят — Афродите это безразлично!
— Не знаю, о чем вы толкуете, — вмешалась Черил, — но Мелисса совершенно права, когда говорит, что возраст любви не помеха. Как-то незадолго до смерти мама сказала мне: «Я люблю твоего отца, Черил; теперь я люблю его еще сильнее, чем в семнадцать лет, когда убежала с ним из дома». — «Мама, наверное, это было чудесно?» — спросила я. — «Да, просто чудесно! — ответила она. — Но теперь я старше и знаю: с годами наша любовь стала еще полнее и нежнее».
