Розалинда Лейкер - Золотой тюльпан. Книга 1
Алетта невольно улыбнулась и кивнула головой в знак согласия.
— Да, ты права, — сказала она уже более спокойно, — и все же я хочу ее продать. Я запросила высокую цену и с трудом скрыла удивление, когда жена булочника без колебаний на нее согласилась. — Алетта вдруг схватила сестру за руку. — Только не говори ничего отцу и Франческе, ладно?
У Сибиллы больше не было желания поддразнивать сестру, как она это делала при малейшей возможности раньше. Из горького опыта она знала, как важны деньги для тех, у кого их никогда не было.
— Я никому не скажу, — пообещала Сибилла, — но разве в Гильдии нет правила, что все работы учеников в мастерской принадлежат мастеру, который их обучает?
— Да, конечно, но я больше не считаю себя ученицей отца, — с горечью сказала Алетта. — Он уже не делает мне замечаний по моим работам и не предложил ничего полезного, не исправил ни одной ошибки. Вот поэтому я и решила рискнуть, но отец ничего об этом не должен знать.
— Но зачем ты это делаешь? Хочешь купить новое платье или какой-нибудь другой наряд?
Алетта снова улыбнулась.
— Нет, совсем не то! То, что мне нужно, стоит гораздо дороже платья. Когда я накоплю достаточно денег, то все тебе расскажу.
— Давно мы с тобой не секретничали. В последний раз это было, когда я сказала тебе, что Якоб хочет на мне жениться.
— А я ответила, чтобы ты на это не надеялась.
Сибилла сделала кислую гримасу.
— Конечно же, ты оказалась права. Я не стану платить тебе той же монетой, потому что уверена, что жене булочника понравится твоя картина. Ну, ладно, пойду, принесу тебе горячего шоколада.
— Нет, подожди! — Алетта сняла рабочий халат. — Я пойду с тобой, ведь если отец заглянет сюда перед отъездом в Харлем, то увидит, что я почти закончила работу, и станет звать меня с собой.
— Можешь не сомневаться.
Обе девушки вышли из мастерской. Через полчаса Алетта вместе с Марией стояли у двери и махали рукой Хендрику, Франческе и Сибилле, которые отправлялись в коляске в Харлем. Скоблившая крыльцо Грета приподнялась с колен и тоже помахала рукой, с которой на землю падали белоснежные хлопья мыльной пены.
Погода была сухой и холодной, и коляска катилась по изрытой колеями дороге, подпрыгивая на ухабах. Франческа и Сибилла взвизгивали и со смехом цеплялись друг за друга. Несколько раз они чуть не выпали из коляски. Тускло светило октябрьское солнце, а по небу плыли низкие облака. Дул сильный ветер и вращал крылья ветряных мельниц. Местность была равнинной и покрыта густой зеленью, среди которой, подобно крупным опалам, блестели небольшие озерца. Голландия находилась ниже уровня моря, и людям приходилось вести постоянную борьбу за каждый клочок суши. Они строили огромные плотины из земли и камня, но все же иногда вода их прорывала, унося жизни людей и нанося вред хозяйству. То тут, то там виднелись построенные через каналы мосты, их можно было поднять, чтобы дать пройти нагруженным баржам или лодкам.
На дороге было много интересного. Пешеходы обгоняли нагруженные крестьянские телеги. Хендрику много раз приходилось сворачивать в сторону и пропускать кареты богатых горожан и мчащиеся на полной скорости дилижансы. Извозчики старались как можно скорее добраться до места назначения, и их совсем не интересовали пассажиры, которые перекатывались в дилижансе, как игральные кости в коробке. Если ветер дул в нужном направлении, то, когда дилижанс выезжал из города, над ним поднимали маленький парус, и лошади неслись галопом во весь опор, как будто бы груз, который они везли, был невесомым. Несчастные случаи не были редкостью на ухабистых дорогах. Самым ярким дорожным впечатлением Сибиллы стали два молодых гвардейца, которые проезжали мимо на красивых лошадях и приветливо помахали сестрам рукой. На гвардейцах были отделанные богатым кружевом бархатные камзолы и черные широкополые шляпы. Сибиллу очаровали белозубые улыбки гвардейцев, их тонкие усики и эспаньолки. Девушка долго смотрела молодым офицерам вслед, пока они не исчезли из вида.
Хендрик въехал в Харлем через построенные в XIV веке старинные ворота с восьмиугольными башенками. С тихой улыбкой он смотрел на город своей юности, вспоминая, как гонялся здесь за каждой встречной юбкой и веселился с друзьями в кабаках. Франс Халс был очень строг в мастерской, но поскольку он сам любил повеселиться, то закрывал глаза на похождения своих учеников, если они были утром трезвы, приходили вовремя в мастерскую и не отлынивали от работы.
Харлем был похож на другие голландские города. В центре располагалась большая квадратная площадь с церковью и городской ратушей, стоящей напротив нее, а по двум другим сторонам находились средневековые здания, двери которых были украшены яркими вывесками. Когда Хендрик с семьей проезжал по площади, рынок на ней был в самом разгаре, и это очень заинтересовало Сибиллу. Хендрик проехал к месту, где продавали овощи, рядом с церковью Святого Баво. У стен церкви ютилось множество мелких лавок. Вертикальные ставни были опущены, образуя при этом прилавки, на которых грудами лежали всевозможные ткани и кружева. Сибилле очень хотелось остановиться и как следует рассмотреть эти сокровища. Хендрик привязал лошадь и помог дочерям выйти из коляски. Сибилла чуть было не бросилась в сторону маленьких лавок, но Франческа ее удержала. Хендрик ждал дочерей, чтобы пойти с ними в церковь. При входе он снял широкополую шляпу.
Посреди церкви была яркая полоса света, льющегося из двойного ряда необычно высоких окон. Почти каждая плита пола церкви была надгробным памятником какому-нибудь жителю Харлема.
Хендрик отыскал последний приют Франса Халса. Он стоял у надгробия вместе с дочерьми и смотрел на простой черный камень с выбитым на нем именем великого мастера. Воспоминания нахлынули на Хендрика. В ушах у него звучал веселый смех, сотрясавший всю грузную фигуру Халса, а перед глазами стояло его раскрасневшееся от вина лицо. Мастер никогда не скупился на похвалы своим ученикам, если их работа была выполнена хорошо.
Самые богатые и именитые граждане Харлема заказывали Халсу свои портреты, все его картины были полны жизни, остроумия, а иногда и иронии. Тихие пейзажи и исторические полотна были не для него. Он любил писать портреты тех, с кем встречался каждый день: пьяниц, разделявших с ним бурное веселье, девиц из таверны, болтунов, рассказывавших невероятные истории. Словом, ему нравилось изображать тех, кто ежеминутно напоминал ему о том, что жизнь дается всего лишь раз и прожить ее надо в свое удовольствие. Франс Халс писал и портреты богатых, самодовольных горожан, которые так и не увидели в его картинах насмешку над ними.
