Джудит Айвори - Спящая красавица

— Прекратите. — Николь толкнула его в грудь.

И он не стал притворяться, что не слышит ее, или протестовать, или стараться потянуть время. Джеймс просто в тот же миг остановился и замер.

Именно она стала оправдываться:

— Вы... вы...

— Я обидел вас, — предположил он, откинув голову назад. — Я сожалею. Я никогда... никогда прежде не вел себя так с европейской женщиной, я думаю... я...

— Нет-нет. — От удивления Николь рассмеялась. — Вы не сделали ничего обидного. Вы только... только...

— Я — что? — Его молчание казалось ей обидным.

— Вы — любимец света. Я не могу, вы очень опасны для меня.

Она отодвинулась от Джеймса на расстояние вытянутой руки, и ее юбки упали. Она пыталась объяснить:

— Я правильно поступила много лет назад. Император никогда не приглашал меня во дворец, но я вела себя правильно. Париж отличался от теперешнего. Теперь все изменилось. И в Англии... позвольте объяснить... я хочу спокойствия. Я уже немолода. Я больше не переношу суеты.

— Вам только тридцать шесть.

— Тридцать семь, на прошлой неделе у меня был день рождения.

— Что же, поздравляю, — сказал Джеймс.

Он стоял тяжело дыша. Николь чувствовала, что он обижен, но Джеймс больше не жаловался. Она осталась недовольна собой.

Что сказать? Что они больше не увидятся? Вместо этого Николь объявила громадной темной глыбе перед собой:

— Хорошо, мы нравимся друг другу. Но вы хотите принадлежать свету, вы должны принадлежать свету. Я же — нет. Джеймс, с вами я рискую окунуться в романтические бредни. Вы мне очень нравитесь. Но вы слишком импульсивны и беззащитны. И я не рискну встать вровень с вами. Я не так уж невинна...

— Я тоже далеко не невинен...

— Не так уж это замечательно. Я не позволю себе влюбиться в вас.

В этот момент ее слова эхом отозвались в их тусклом каменном убежище. Дождь не переставая хлестал на улице. Чуть мягче она добавила:

— Если бы этс была просто любовная интрижка, Джеймс... — Поколебавшись, Николь закончила: — Надо признать, что я не настолько глупа, не настолько молода и неопытна, чтобы позволить себе связь с вами.

— Как вы предполагаете контролировать подобные вещи?

Она чуть заметно пожала одним плечиком.

— А если я не соглашусь с таким раскладом?

Николь до боли закусила губу. Затем рискнула:

— Я больше не увижу вас. Никогда.

Джеймс внезапно резко отстранился, явно раздосадованный. Нет, огорченный. И сказал:

— Вы единственный человек в Англии, с которым я смог поговорить с той поры, как вернулся. Действительно поговорить. Вы не сможете отнять этого у меня.

Джеймс тотчас же отступил. Николь была очарована, услышав в его голосе настойчивость.

— Нет, — пробормотала она. — Я не хочу. Пожалуйста...

Он сделал шаг к ней навстречу.

— Я... — попытался настаивать Джеймс. Он вздохнул, замотав головой из стороны в сторону. — В Африке, — пробормотал он, — я понял всю прелесть подчинения сексуальным порывам. Здесь при взгляде на женщину я чувствую себя животным. Зрелые мужчины говорят о «низменных потребностях». Низменных! Как будто стремление к слиянию с женщиной для мужчины — желание извращенца, как будто это что-то постыдное. Но я не прав. — Он запустил пальцы в волосы и провел рукой. — Или это не так?

Он помолчал.

— Честно говоря, я больше ничего не понимаю.

Николь рассмеялась:

— Конечно, это не так. Африка вас изменила. Да это и неудивительно. Думаю, что она изменяла всех, кто туда попадал. Вы переживете это, приспособитесь.

Джеймс дважды или трижды с трудом глубоко вздохнул, затем протянул свою руку.

— Николь, честно... — Он никак не мог выразить свою мольбу словами. Он посмотрел на нее долгим взглядом, затем просто сказал: — Мне нужен друг. — И рассмеялся. — Мне нужна и любовница. Но друг... Мне нужен больше друг, который понимал бы меня.

Джеймс хмуро улыбнулся и протянул к ней руки.

— Вы, — сказал он. Сожаление захлестнуло Николь.

— Да, — ответила она.

Они покинули свое убежище и вышли из сумрака на тусклый свет дождливого дня. Николь с Джеймсом сели на сухой выступ портала и стали смотреть на дождь. Она сделала именно то, что необходимо было сделать для того, чтобы их взаимоотношения могли спокойно развиваться, — она сделала вид, будто ничего не произошло, что они и не пытались стать любовниками. Джеймс, казалось, усердно поддерживал ее ложь, так как она настаивала на этом.

Время тянулось медленно. Они разговаривали большей частью об университете, шутили о декане, которого оба хорошо знали, и о вице-президенте, слишком расположенном к аббату Суонсбриджу. Они шутили о случайных знакомых, но в основном с гордостью говорили об университете. Джеймс любил его. И Николь радовалась, что ее сын поступил туда. У Дэвида не было подготовки, традиционной для английских школ, так как в основном образование он получал в Италии.

Как только дождь начал стихать, Джеймс спросил:

— А кто отец Дэвида? Что с ним стало? Почему вы растили Дэвида одна?

Николь еще не готова была ответить на эти вопросы. Она не привыкла обсуждать с кем-либо подробности своей жизни. Поэтому в первый момент решила солгать, заверив, что отцом Дэвида был Хорас Уайлд, как и записано в официальных бумагах. Но после некоторого размышления Николь решилась слегка приоткрыть завесу тайны:

— Отец Дэвида был... — она попыталась найти правильное определение, — человеком с положением и перед ним открывались широкие перспективы. Он боялся, что наша связь опорочит его в глазах общества.

Она замолчала.

— Хотя, по совести говоря, он старался. Его жизнь была... сложной. Я не знаю, что еще добавить. Он не мог официально признать Дэвида, несмотря на все его чувства. Я позволила ему исчезнуть из нашей жизни. Если бы я настаивала, то сильно навредила бы ему. У меня хватило совести, чтобы не разрушать жизнь отца своего ребенка.

— Он отказался от вас?

— Почти, он до сих пор борется с этим.

Когда дождь наконец прекратился, Николь с удивлением обнаружила, что день клонится к закату.

— Мы так долго беседовали, — сказал Джеймс, бросая камни в лужу.

— Это ваша вина: с вами так приятно разговаривать.

— Не всегда. Только если мне интересно.

Джеймс посмотрел на нее. Сияя улыбкой, он произнес:

— Нет, вы — чудо! Как долго вы собираетесь пробыть в Кембридже?

Она слегка пожала плечами:

— Пока дом не приведут в порядок после нашествия пчел.

— Хорошо.

— По правде говоря, — Николь сделала движение, собираясь встать, — мне надо идти.

Стокер быстро вскочил и предложил ей руку:

— Вы абсолютно правы. Я должен пойти назначить новое время для моей лекции. — И почти без паузы, словно продолжая разговор, спросил: — Завтра обед?