Марина Дяченко - Роксолана Великолепная. Жизнь в гареме (сборник)
— Мое сердце пленила христианская невольница необыкновенной красоты и ума. — Сказал. — Как высший хранитель Корана не хочу переступать святых заветов его и силой брать ее.
Визир не мог скрыть удивления:
— Тебе, о великий Падишах, посмела отказать рабыня в твоей спальне? Такого я еще не помню. Накажи ее!
— За что наказывать? — покачал головой Сулейман. — Она такая удивительная… Я такой еще не встречал. Изучала языки, науки, поэзию… С ней приятно говорить. Она умнее многих моих улемов… И ей же всего семнадцать лет!
— Дело женщины рожать детей, а не поэзия, о Великий султан… — спокойно уже вел беседу царедворец. — Я могу посоветовать лекарство от этой сладкой отравы…
— Какое же оно?
— Возьми ее силой! Утоли свою страсть. И эта рабыня станет такой же, как все остальные. Никто не посмеет что-либо сказать Падишаху.
И султан твердо отказал:
— Нет! Прошу тебя — освяти ее сердце благочестивой верой Пророка. Пусть она примет нашу веру!
Молча склонился в почтительном поклоне Ахмед-паша.
Настя играла с Мустафой. Теперь уже девушка была одета как пани. И за ней туда-сюда ходили две служанки — одна белая, одна черная. И новое положение не изменило Настю и ее взаимоотношения с маленьким мальчиком — радовались друг другу и шалили, на замешательство свиты царевича. Вот и сейчас играли в прятки. Мустафа нашел Роксолану за деревом, она, смеясь, побежала от него, а он — за ней. Вдруг зацепился за корни и упал. Ушиб колено. Больно было мальчику, но он крепился, не смел плакать. Роксолана бросилась к нему, подула на ранку, приголубила, искренне разделила его боль — он заплакал у нее на руках, обняв девушку.
Именно здесь перед ними появился суровый и неприступный Ахмед — паша. На этот раз он поклонился и перед царевичем, и перед Настей, поприветствовал их, а после сказал:
— Негоже наследнику престола слезы лить и искать жалости у женщины. Ты мужчина рода Османов, великих воинов и завоевателей!
— Он же еще ребенок! — не удержалась Настя. — Ему же больно!
Ахмед-паша потемнел от этих слов, и сказал:
— Позволь, о, наследник престола, поговорить с Хюррем. Пожалуйста, оставь нас. Тебя отнесут в палаты. Там доктор осмотрит твое божественное колено.
— Не пойду! — неожиданно заявил Мустафа. Он уже оправился, и еще крепче обнял Настю. — Хочу быть с Роксоланой!
Ахмед-паша удивленно замолчал. Неподалеку застыли слуги Мустафы с лектикой, готовые отнести мальчика.
Наконец Ахмед — паша, вздохнув, еще раз поклонился Насте:
— О Хюррем! Ценю твое доброе сердце, но в каждой стране свои обычаи. Тебе, на которую склонил свою десницу самый могущественный из султанов, следовало бы привыкнуть к жизни и законам нашего народа. Принять веру нашего Пророка. Многие новые и прекрасные тропы к счастью открылись бы перед тобой.
Роксолана улыбнулась:
— Я глубоко уважаю обычаи и культуру вашего древнего народа. Но разве для этого нужно отрекаться от Бога?
Ахмед — паша выпрямился, не стал больше уговаривать. Сказал с уважением:
— Я передаю тебе пожелания нашего повелителя Сулеймана.
Это он прислал меня к тебе. Думаю, что и царевич попросит тебя о том же.
Мустафа склонился к Насте.
— Прошу тебя, Роксолана! Разве ты не знаешь, что пророк Магомет самый могущественный и самый справедливый?
Но Настя покачала головой:
— Разве можно сравнивать богов разных народов… И наш Бог Христос могущественный и справедливый… Он все видит и все слышит… И знаешь, Мустафа, он может простить нам, грешным, любой грех, если видит покаяние… Но есть один грех, который он никому и никогда не простит… Знаешь, какой?
— Какой же? — спросил мальчик, забыв про колено.
— Богоотступничество! Потому что это предательство.
Замолчал Мустафа, обдумывая эти слова. Молчал и Ахмед-паша, тяжело глядя на Роксолану — он уже понял, что эта женщина действительно отличалась от всех.
Роксолана обняла мальчика, заглянула в глаза, в самую душу:
— Скажи, Мустафа — а ты мог бы изменить Пророку?
— Никогда! — вскочил Мустафа на ноги. Роксолана посмотрела на него внимательно и серьезно:
— Как же я могу предать Бога?
Молчал великий визирь Ахмед-паша.
Султан стоял и смотрел в окно. Там, вдали, виднелись его город, его владения, его земля. За море садилось солнце.
Был печальный, усталый, не прикоснулся к еде, стоящей на низеньком столике, украшенном слоновой костью и перламутром. Ахмед-паша только развел руками:
— Мой повелитель, нельзя из-за женщины, даже лучшей, запускать государственные дела… Убивают турецких послов. Надо готовиться к джихаду, священной войне с неверными. Иди на Запад! Твои храбрые янычары уже давно рвутся в бой. Застоялись в конюшне — может начаться мятеж…
Сулейман слушал визиря невнимательно. Вдруг вскочил:
— Я подумаю об этом.
Визир довольно улыбнулся. Но после султан сказал совсем не то, что хотел услышать старый державник: — Скажи ей, что я приду вечером! Ахмед-паша только покачал головой.
Решительным шагом шел султан по коридору гарема. Дверь комнаты Махидевран были открыты. Он увидел ее, напряженно-напыщенную, остановился на мгновение, прошел мимо и остановился перед другой дверью.
Настенька вышивала украинский узор. Встала, поклонилась султану. Ровно, спокойно, уважительно.
Повелитель мира был поражен. Перед ним стояла совсем другая Роксолана — та, которую он еще не знал. На ней уже не было серой одежды невольницы, которая скрывала ее красоту. Сквозь тонкий и белый как снег муслин просвечивалось ее розовое молодое тело. Наброшенный на плечи плащ и подшитый дорогим адамаском, ниспадал до маленьких ножек, обутых в туфли из белого шелка. На груди красовались прекрасные бусы из бело-матового жемчуга, а на золотистых волосах белый шелковый тюрбан на турецкий лад. На нем торжественно сверкал драгоценный алмаз. Выглядела Настя в этом наряде как настоящая султанша…
Но наибольшее впечатление производила она сама. Чем-то теплым, радостным, живым веяло от ее спокойного лица. И Сулейман растерялся… Наконец сказал:
— Ты собрана на выход?
— Да. Может, пойдем в парк?
Чудесная тишина ночи царила в величественном парке Дери-Сеалет. Над кронами столетних деревьев тихо плыл месяц в безграничную даль. И ярко светил девушке с неба родной Млечный путь.
Настя сорвала ветку жасмина с куста, и подала ее султану. И сказала тихо;
— Хочу поблагодарить тебя за новую одежду. Она такая красивая!
А это так приятно хотя бы на короткое время иметь красивую одежду…
— Почему на короткое время? — спросил султан, поблагодарив взглядом за цветы.
