Кристофер Гортнер - Тайна Тюдоров
Я взъерошил ему волосы и повернулся было, чтобы уйти, но услышал его смешок.
– Не нужны мне твои деньги. Несколько лишних монет я где угодно заработаю. Многие лорды и леди готовы платить за разные сведения. Я хочу работать на тебя. Надоело чистить конюшни. А из тебя вышел бы хороший господин.
Это заявление меня ошарашило, хотя, положа руку на сердце, удивляться было нечему. Мальчишка прилип ко мне, словно пиявка, с момента нашей встречи. В глазах Перегрина я, вероятно, был фигурой, достойной его преданности: личный оруженосец сына самого герцога, разбрасывается монетами направо и налево. Да к тому же обязанный ему спасением от опасного преследователя. Правда, тут же мне пришло в голову кое-что другое. Я улыбнулся:
– Извини, но, боюсь, я не могу себе этого позволить.
– Почему? Я много и не потребую, а у тебя, должно быть, жалованье не из скудных. Секретарь Сесил всегда хорошо платит своим людям и… эй, перестань!
Он увернулся от руки, потянувшейся к его уху. Я оглядел конюшни. Конюхи были слишком поглощены своей работой, к тому же нас почти целиком скрывали стойла. И тем не менее кто угодно мог нас подслушивать. Я подтащил Перегрина поближе.
– Я никогда не говорил тебе, кто мне платит! – прошипел я ему в ухо.
Он отшатнулся.
– Не говорил? Я… я, значит, сам подумал… – Он отчаянно кусал нижнюю губу.
Я почти видел, как его проворный ум пытается соорудить из воздуха какую-нибудь ложь.
– Тебя увели в его дом, – начал он, но тут же понял, что это звучит неубедительно.
Я продолжал невозмутимо рассматривать его. Он отвел глаза и уставился на дверцы стойла. За секунду до того, как он отвернулся, я заметил проблеск паники в его взгляде. Резким движением я ухватил его за ворот. С виду кожа да кости, он оказался сильнее, чем можно было подумать, однако я крепко держал его, и он болтался в моей руке, словно блудный щенок, возя ногами по полу.
– Полагаю, – сказал я, – пришло время сознаться, на кого ты работаешь.
– Ни на кого!
Я стиснул его покрепче и решительным жестом потянулся за кинжалом. Он заверещал тонким голосом:
– Я не могу сказать! Он угрожал убить меня, если я скажу.
Уже лучше. Я ослабил хватку и, выждав секунду, выпустил ворот. Надо отдать ему должное – Перегрин не попытался удрать.
– Я разочарован. Я-то думал, ты мне друг.
– Я друг тебе! – негодующе воскликнул он. – Кто тебе помог, забыл? Я предупредил, что за тобой слежка, и я шел за этим человеком Саффолков. И никто мне за это не платил.
– Да что ты? Возможно, память меня подводит, но, помнится, я платил тебе. Четыре раза, смею добавить.
– Все равно, я же рисковал жизнью. – Он гордо выпятил грудь. – И ради чего? Наверно, я не прав. Ты не такой хороший господин, как мне подумалось.
Я холодно улыбнулся:
– Уолсингем. Это был он? Он велел тебе отвести меня на ту самую тропинку, где они настигли меня. Ты не случайно оказался на месте нападения. Ты заведомо знал об этом. И это он приказал тебе притвориться, будто ты пытаешься украсть мой кошелек, чтобы я поймал тебя. Или сам додумался? Грамотный подход – обезоруживает и позволяет завоевать доверие и симпатию.
Опустив глаза, Перегрин шаркал ногами по соломе. Он выглядел бесконечно несчастным, но этому выражению его физиономии я не верил ни секунды.
– А потом ты последовал за мной, – продолжал я, – и, по твоему утверждению, наткнулся на этого человека Саффолков, выслеживающего меня. Но существует ли он? Или Уолсингем просто хочет совсем меня одурачить?
Это задело его. Он вскинул сердитое лицо:
– Конечно существует! И зачем Уолсингему дурачить тебя? Вы оба работаете на Сесила.
– Возможно. Но тогда одурачить меня хотел ты?
– Вовсе нет!
Его громкий возглас привлек внимание: кони беспокойно затоптались, а конюхи подняли голову. Перегрин сконфуженно понизил голос.
– Я не обманывал тебя, – настойчиво повторил он. – Я не лакей Уолсингема. Да, он приходил и приказал мне отвести тебя на ту тропинку. Он знал, что ты спишь в куче сена. Не спрашивай откуда. Я не работаю на него, и он мне не платит. На моем месте мог быть кто угодно. Я сообразил, что ты попал в беду, когда эти люди схватили тебя, вот и решил пойти за вами на всякий случай.
– На какой случай? Хотел выловить мое тело из Темзы и поживиться кошельком?
Он смотрел мне в глаза:
– На случай, если тебе понадобится помощь. Ты… ты мне пришелся по нраву.
В этом признании чувствовалась искренность. Что греха таить, на его месте любой поступил бы так же. Я-то понимаю, каково это: бояться за собственную жизнь. К тому же Уолсингем не из тех, кто стерпел бы отказ. В особенности от какого-то малявки – да его прибить не труднее, чем заговорить с ним.
– Хорошо, допустим, я тебе поверил, – наконец произнес я. – Но все-таки нанять тебя не могу. У меня нет неисчерпаемой сокровищницы. К тому же любой предложит тебе монету-другую – и что тогда?
– Я буду работать даром, мне хочется показать себя. Я ничего не боюсь. Пойду, куда прикажешь, и разузнаю все, что ты велишь. Ты только скажи.
– Прости, но все равно мой ответ «нет», – смягчился я. – Это задание, которое я выполняю… оно может быть очень опасным. Я не хочу рисковать твоей жизнью.
– Я все время рискую жизнью. И могу о себе позаботиться.
– Не сомневаюсь. Но я не позволю тебе.
– Но почему же? Тебе же точно нужен помощник. Ты же не надеешься спасти принцессу без…
Поперхнувшись собственными словами, Перегрин попятился и налетел на круп Шафрана. Ему повезло, что мой конь был созданием спокойного нрава, не склонным лягаться без явного повода.
– Что ты об этом знаешь? – набросился я на него. – И не вздумай сочинять, а то пожалеешь о нашей встрече!
– Я подслушал об этом. У дома Сесила. Окно… оно было открыто.
– И ты все это время стоял там и слушал?
– Да. Тот человек едва не увидел меня. Он крался как раз вдоль той изгороди, где я прятался. Я мог бы схватить его за плащ.
Я помертвел.
– И он? Он тоже все слышал?
– Не знаю. Думаю, что нет, наверное, не все. Он там был не так уж долго. Его спугнули жена и сын Сесила, когда вышли в сад.
– Жена и сын Сесила? – Я закатил глаза. – Так ты знаешь, как они выглядят? Нет, ну до чего же пронырливая змейка!
Он нервно захихикал:
– Ага. Да, это точно про меня. Видишь? Пронырливая змейка тебе пригодится.
– Постой, не так быстро. Что еще тебе известно? Лучше скажи сейчас – сюрпризов я не люблю.
– Ничего. Клянусь душой моей матушки, да покоится она в мире, кто бы она ни была.
Кто бы она ни была…
Я помолчал. Следовало отправить его в Уайтхолл, к привычной жизни в безвестности и покорности. Там он будет в безопасности, а здесь того и гляди попадет в беду. Но я знал, что не сделаю этого. Я видел в нем такого же мальчугана, каким был сам несколько лет назад. Он заслуживает этой возможности. Хорошо бы ни один из нас не пожалел бы об этом решении.
