Александра Хоукинз - В объятиях порочного герцога
— Попрощайся с друзьями, моя богиня! — сказал Блекберн, хватая Имоджен за руку с таким видом, словно ждал от нее новых неприятностей. — У нас назначена еще одна встреча, и надо спешить.
Перспектива отдать Имоджен на милость герцога Блекберна смутила, похоже, только Кассию.
— Что мне сказать твоей матушке?
— Ничего не говори! — Расстояние между Имоджен и ее подругами увеличивалось с каждым шагом. — Я потом все объясню.
Блекберн имел наглость рассмеяться.
— Еще не научились лгать, а, Имоджен? — И, не спрашивая позволения, он подсадил ее в карету. — Если вам нужен наставник, я к вашим услугам! Я отлично владею этим искусством.
— Благодарю, но я не нуждаюсь в таких наставниках, — сказала Имоджен, расправляя юбку на сиденье.
— Вы удивитесь, узнав, скольким приятным вещам я могу вас научить! — последовал таинственный ответ. Экипаж чуть просел на рессорах, когда герцог устроился рядом с ней. — И мне не терпится посмотреть, храбрая вы ученица или нет!
Эта угроза на время лишила Имоджен дара речи. Она все еще злилась, и ее поза призвана была продемонстрировать ему, как она презирает его самого и все его грешки, настоящие и воображаемые. Еще не выпадал случай, чтобы капризная и проказливая барышня вдруг показалась Тристану привлекательной, но в Имоджен было нечто, вселявшее в него желание взъерошить этой птичке ее приглаженные перышки. Интересно, что будет, когда он научит ее направлять свое неистовство в иное, более приятное, русло? Результат может стоить того, чтобы вызвать на себя ярость дракона.
Очевидно, Имоджен все же унаследовала пылкую натуру своей матушки.
Минут десять и он, и она молчали.
— Не желаю с вами разговаривать!
Он прикусил губу, чтобы не рассмеяться, но ничего не сказал.
Она вздохнула и что-то пробормотала себе под нос, а потом…
— Просто не верится, что вы могли вслух произнести такое слово, как «месячные»! — Нижняя губка Имоджен дрожала так, словно она намеревалась дуться на него весь день.
Дабы избавить себя от такого несчастья, он сказал:
— Опыт говорит мне, что…
— Насколько я знаю, у вас нет ни матери, ни сестры, ни жены, — вымолвила девушка, постукивая пальчиком по подлокотнику при каждом слове, словно в напоминание, как важно иметь всех этих женщин в своей жизни. — И я считаю, что это неблагоразумно — рассуждать о столь деликатном предмете, когда все знания о нем почерпнуты от других джентльменов!
Он не ожидал услышать такое резкое — и довольно глупое — заявление из уст Имоджен. Наивное дитя! Она забыла о существовании еще одной разновидности женщин — о любовницах! Но победа в данном споре не привела бы ни к чему хорошему, и он снова промолчал. Правда, был и другой способ усмирить эту колючку.
— Значит, я прав? Поэтому вы так на меня сердитесь?
— Такие вещи на публике не обсуждают! — с возмущением промолвила Имоджен. — А сержусь я потому, что… потому что вы поставили меня в неловкое положение и все это слышали! Вы говорили со мной, как если бы я была… если бы мы были…
Она с трудом проглотила комок в горле и понурила голову.
Перед ее застенчивостью он почувствовал себя беспомощным. Выражение его лица смягчилось, и он тихо закончил фразу за нее:
— … Были близко знакомы.
Она не надула губки, просто прикусила нижнюю.
— Точнее сказать, были любовниками. Да, это жестоко с вашей стороны. И неправильно, потому что мы даже не друзья.
— Почему вы так думаете? — мягко спросил он, натягивая поводья. Лошади остановились, он намотал повод на облучок и повернулся к ней так, что их колени соприкоснулись. — Вы заинтриговали меня, миледи. — Он предоставил ей немного времени обдумать ответ. — Дайте мне малейший знак вашей благосклонности, малейший шанс, и я обязательно им воспользуюсь! Я стану вашим наставником в науке о радостях плоти, и мы будем очень близки. Мы станем любовниками. Я открою вам ту частичку вас, которую приличия требуют держать в клетке из китового уса, под многими слоями льна и шелков. Я дам вам наслаждение, которое не могло привидеться вам даже в самых сладких грезах, разбужу ваши чувства своими губами, пальцами, мужским естеством!
От такой откровенности щеки Имоджен запылали.
— Не говорите со мной о подобных вещах, прошу вас!
Только теперь она поняла, какие мысли одолевают его с самой первой их встречи.
— Почему? Я приоткрыл перед вами будущее. Выбирать вам.
«И все будет совершенно не так, если своего добьется Норгрейв».
Она помотала головой, как если бы отрицание их взаимного притяжения могло изменить что-то. Он страстно желал ее. Проклятое пари, быть может, и подтолкнуло его к активным действиям, но эта девушка, сама того не подозревая, выбрала свою судьбу, когда случайно столкнулась с ним на том достопамятном балу. Каждая последующая встреча лишь разжигала аппетит. Ему хотелось провести еще хотя бы пару минут в ее обществе, поймать кокетливый взгляд, услышать смех, ласкающий, как прикосновение возлюбленной.
Вожделение понемногу брало верх над выдержкой, и скоро ему стало казаться, что он попросту сойдет с ума, если не переспит с ней. Конечно, можно было снять напряжение в объятиях другой, но эту мысль герцог отбросил в тот миг, когда она его поцеловала.
Имоджен не догадывалась о своей власти над ним. Эта непорочная богиня околдовала Блекберна, и в глубине души он злился на нее. Она словно бы лишила его мужской силы, ведь никакая другая женщина не смогла бы разрушить эти чары.
Внезапно Блекберн поймал себя на том, что смотрит на ее губы. Имоджен не шевелилась, до такой степени она была шокирована. Он взял поводья, и лошади снова пошли рысью. На сей раз молчание девушки было добрым знаком. Она не стала кричать, требовать, чтобы ее немедленно вернули к родителям.
— Я удивлена, что вы вообще обратили на меня внимание, — наконец промолвила она. — В последний раз, когда я вас видела, вы целовали рыжеволосую даму.
Тристан прекрасно понимал, что творится у нее в душе. Когда он поймал ее взгляд, в глубине этих синих глаз было столько боли, что даже такого закоренелого сердцееда, как он, это растрогало.
— Та рыжеволосая дама — моя давняя приятельница.
— Норгрейв сказал, что вы были любовниками.
Мысленно он послал Норгрейва к дьяволу вместе с его услужливостью.
— Когда-то мы были близки, — сказал он осторожно. — И, если я правильно помню, не я целовал даму, а она меня.
— И я искренне ее пожалела, когда там, в нише, вы оттолкнули ее! — сухо отозвалась девушка.
Он усмехнулся, уловив в ее тоне нотки ревности.
— Вы правы, она не заслуживает грубого обращения. В свое время она была мне доброй подругой. Очень доброй подругой… — добавил он с нажимом, чтобы поддразнить девушку.
