Анри де Ренье - Первая страсть
— Ну, не сердись, Луиза, а ты, Андре, знай, что так не выражаются в хорошем обществе. Можно сказать в крайнем случае: обманутым; это — единственное, что я тебе могу позволить.
Андре без всякого удовольствия посмеялся словам отца. В сущности, мысль, что г-жа де Нанселль может изменить мужу, была ему скорей неприятна. Мысль, что она полюбит кого-нибудь, раздражала его, так как было невозможно, чтобы она любила этого г-на де Нанселля, с его бритым лицом, слегка сутулым высоким станом, узкими плечами, длинными худыми руками, сухое пожатие которых он сравнивал с приятным пожатием г-жи де Нанселль, которая, удаляясь, оставила на его пальцах свое нежное и душистое прикосновение.
X
Картина Антуана де Берсена, посланная в Салон, не имела ни одного из тех успехов, о которых читаешь в романах и которые в один день из неизвестного человека делают знаменитость. На вернисаже публика не толпилась перед ее рамой, и заказы не поплыли на следующий день к молодому мэтру. Не произошло ни одного из этих событий, но газеты благосклонно отметили юного дебютанта. Критика хвалила замечательные достоинства этой картины, ее великолепные краски, ее смелый рисунок. Из Антуана де Берсена со временем выйдет кое-что.
Андре Моваль весьма гордился успехом своего друга. Поэтому в первую неделю, последовавшую за открытием выставки, он несколько раз ходил смотреть картину Антуана. Его забавляли замечания публики. Однажды, когда он пополудни бродил по залам, перед тем как зайти туда, где был выставлен этюд женщины Берсена, он почувствовал, что кто-то хлопает его по плечу:
— Здравствуй, Андре. Да, это я, я пришел взглянуть еще раз на свою мазню. Здесь, в толпе, лучше, чем в мастерской, отдаешь себе отчет в том, что сделал.
Антуан де Берсен казался веселым. Он снял свою фетровую шляпу и вытер лоб, так как в залах было жарко. Между полом и суровым холстом потолка летала тонкая пыль, поднимаемая ногами посетителей. Андре взял его под руку и повел за собой.
— Ну да, я доволен. Скажу не хвастаясь: мне думается, что картина моя хороша. О, в ней нет ничего поразительного, но она написана художником. Вот я и на своем коне. Теперь нужно знать, куда направляться. Ну а пока пройдем к скульптуре, здесь можно задохнуться. Ты видел Марка-Антуана де Кердрана, написанного Виньолем?
Они остановились возле портрета автора «Любовных поэм». Виньоль написал его с кропотливой точностью. На красивом, кротком и благородном лице был виден след годов, но оно хранило отпечаток силы и мира. Берсен смотрел на него.
— Он — отличный человек, этот старик Кердран. Ты помнишь советы, которые он давал Древе при его первом посещении. Ну так все это было сказано для того, чтобы пустить ему пыль в глаза. Кривлянье учителя перед учеником. Это долго не продолжалось… Теперь он очень мил с Эли. Он заботится о нем, помогает ему помещать его стихи в журналах. А самое смешное-то в том, что Древе потерял к нему всякое уважение. Еще немного погодя он станет называть его старой развалиной. Ах, дорогой мой, какой урок! Вот увидишь, если я достигну чего-нибудь, как я буду обходиться с начинающими. Лапы прочь, мои голубчики! Но присядем на минутку в буфете, мне хочется пить.
На некотором расстоянии от того стола, где им подавали, шумно разговаривала группа молодых людей и изящных женщин. На одной из них была большая шляпа с цветами. Берсен смотрел на нее.
— Нужно будет заказать такую шляпу Алисе.
— А как она поживает, Алиса? — спросил Андре.
Берсен засмеялся.
— Очень хорошо, очень хорошо.
Он продолжал:
— Я смеюсь, дорогой мой, потому что сегодня для нее выдающийся день… Да, ее семья не хотела видеться с ней с тех пор, как она убежала из дому. Отец пришел в ярость, мать несколько меньше его, особенно, когда узнала, что ее дочь сделалась любовницей приличного человека. Так что дело в конце концов уладилось. Сначала стали переписываться. Эти буржуа смягчились. Быть признанной любовницей господина де Берсена — это заслуживает некоторого уважения. Наконец сегодня они спелись. Алиса отправилась к своим родителям и проведет весь день с ними. Забавно то, что она попросила у меня два луидора, чтобы поднести им по подарочку — перчатки мамаше, ящик сигар папаше. Я согласился дать Алисе два луидора, но позабавился тем, что заставил ее заработать их до ухода, ха, ха, ха!
Антуан обмакнул губы в пенившийся перед ним бокал. Андре был возмущен насмешливым, жестоким и почти враждебным тоном, каким его друг говорил о своей любовнице. Зачем же он живет с ней, если не любит ее? Антуан уловил неодобрительную гримасу Андре.
— Мне кажется, что мои шутки вам не по вкусу, юный Моваль! С женщинами нужно обходиться по их заслугам и по тем чувствам, которые они вызывают. Мое чувство к Алисе очень несложно. Она забавляет меня своим тщеславием и своими смешными сторонами. Кроме того, у нее красивое тело, вот и все.
Он осушил до конца свой бокал пива и, помолчав, прибавил:
— Что поделать, я проворонил свою жизнь со стороны чувства. Я тебе однажды рассказал, как. Не будем больше говорить об этом.
Он замолк снова, затем продолжал:
— И какой я, должно быть, дурак! А она-то, думает ли она еще обо мне?.. Ах, каким я был глупцом. Ну мне нужно идти благодарить господина Шарли за его статью в «Палитре». Ты пойдешь со мной, Андре?
Он поднялся. Андре Моваль колебался.
— Нет, я еще пройдусь разок, потом пойду домой. У меня скоро экзамен, а я не особенно силен.
Когда Антуан де Берсен оставил его, Андре Моваль снова поспешно поднялся по лестнице, которая вела в залы живописи. Он шел быстро, обращая менее внимания на картины, чем на проходивших дам. Почему не встречалась ему г-жа де Нанселль среди всех тех, с которыми он сталкивался?
Г-жа Моваль отдала ей визит, но не застала ее. В оба вторника, которые следовали за этим, Андре выдумывал предлоги, чтобы оставаться дома. Он надеялся, что г-жа де Нанселль, может быть, снова придет к г-же Моваль. Поэтому при всяком звонке он спрашивал у Жюля, их лакея, кто пришел. Затем он грустно возвращался в свою комнату, услышав, что звонили г-жа Жадон, м-ль Леруа или г-жа де Мирамбо.
Впрочем, если бы то была и сама г-жа де Нанселль, это бы ему нисколько не помогло, так как он не посмел бы явиться в гостиную. Как он покажется там в тот день, раз обыкновенно он никогда туда не входил? Тем не менее он был бы счастлив от сознания, что молодая женщина тут. Таким образом она как бы приблизилась к нему в его мыслях. Вечером его мать заговорила бы о ней, описала бы ее туалет, передала бы то, что она говорила; но точно так же, как г-жа де Нанселль не приходила больше на улицу Бо-з-Ар, она не прогуливалась ни в одной из зал, по которым быстрыми шагами проходил Андре, напрягая зрение, и откуда он в конце концов спустился в отдел скульптуры.
